А. К. : Наблюдается ли сегодня реальный рост производства? И как долго он может продлиться? Экономисты, близкие к правительству, приводят одни данные, те, кто находятся в оппозиции, — другие.
H. Р. : Сегодня рост производства есть. Если бы он имел устойчивую платформу, базу, я бы это только приветствовал. Но мы-то знаем, что в основе роста всего две причины. Первая — это дефолт 1998 года; стало выгодно экспортировать и невыгодно импортировать. Заработало отечественное производство. Сегодня открывшиеся в результате этого возможности, по сути, исчерпаны. Вторая причина: цены на нефть. Как долго они продержатся на относительно высоком уровне, сейчас, наверное, не скажет никто. Надо ввести в экономику стабильные факторы, которые бы сделали рост производства долговременным. Прежде всего это защита отечественного производителя. Говорят: рынок все отрегулирует. Сказки! Откуда тогда в мире рыбные войны, винные, фруктовые? Вино выливают, аккуратно завернутые мандарины вываливают на дорогу, и по ним елозят бульдозеры... Да заквотировано все на Западе! А что с нашими металлургами в Америке делают? На две трети “укоротили”! Нам надо учиться защищать свой рынок с помощью налоговой системы, таможенных пошлин.
Возьмите Чехию. Там в аптечном бизнесе каждая таблетка расписана — можно покупать за границей или нельзя. Аспирин сами производят, значит, его импортировать нельзя и т. д.
Оборотные средства сейчас проедены. Процентная ставка вроде бы снижена, но все равно какая рентабельность у нормального завода — 8—10 процентов, а кредиты он вынужден брать под 25 процентов. Ну никак не окупишь!.. Или спекулировать надо...
Повторю, для того чтобы рост производства стал стабильным, необходимо положить в основу фундаментальные факторы.
А. К.: Современная экономика — сложнейший организм. Чтобы предприятия успешно работали, необходима энергичная поддержка банков, фондовых рынков и прочее. И здесь мы сталкиваемся с опасной ситуацией. О банковских процентах Вы уже сказали, причем это “короткие” деньги, предприятиям нужно их быстро вернуть, долгосрочные кредиты фактически не предоставляются. Что касается фондового рынка, он находится в руках западных компаний и предпочитает играть на понижение. Вот данные обследования, проведенного специалистами компании “АТОН”: “За 20 дней августа (2000 года. — А. К. ) рынок 13 дней реагировал в ответ на мировые новости и только 7 — в ответ на российские. В целом закономерности изменения российского фондового рынка можно сформулировать следующим образом: при плохих внешних новостях он идет вниз, п р а к т и ч е с к и н и к а к н е р е а г и -р у я н а х о р о ш и е в н у т р е н н и е н о в о с т и (разрядка моя. — А. К. ), однако при благоприятном внешнем фоне наш рынок будет идти вверх только при наличии положительных внутренних известий” (“НГ” — политэкономия”, 12, 2000).
Н. Р.: Не доверяют отечественному производству. Всё смотрят, как там, на Западе. А с другой стороны, рыночные рычаги только начали появляться. Еще несколько лет назад у нас ничего не было. Реформаторы, выскочившие с программой перехода к рынку за 500 дней, были либо сумасшедшими, либо провокаторами.
Я часто встречаюсь с директорами. Многие говорят: дайте нам 30 процентов стабильности — 30 процентов госзаказа. Не нравится термин “госзаказ” — назовите как угодно, но дайте! Производит предприятие 1 миллион тонн проката, пусть будет 300 тысяч госзаказа. Вырастит хозяйство зерно — пусть государство закупит треть. Потом этот показатель можно варьировать, уменьшать... 10 лет назад я предлагал то же самое — давайте 50 процентов производства планировать, а вторая половина пусть определяется конъюнктурой рынка.
А. К.: Как в Китае?
Н. Р.: Да, как в Китае. Но тогда какой визг подняли: Рыжков хочет ввести госприказ! Но почему же во Франции, стране с рыночной экономикой, осуществляется планирование? Не такое, как в Госплане, где я 4 года проработал: у нас чуть ли не карандаши планировали, — индикативное. Страна, производители должны знать, сколько необходимо металла, угля. Все ведущие корпорации мира планируют свою деятельность на несколько лет вперед. А у нас Минэкономики — наследник Госплана — считает, что этого делать не нужно...
Мы ждали, что вместе с президентом-государственником придет команда, правительство государственников. К сожалению, пока этого не произошло. В президентском послании Путин говорит о государственном регулировании, государственном влиянии на социальную, экономическую жизнь. А Греф чуть ли не открывает свой труд разделом “Дерегулирование”. Президент говорит одно, а его помощники и советники — другое!
А. К.: В советское время официальный лозунг гласил: “Догнать и перегнать Америку”. После начала реформ мы отстали от США безнадежно — по некоторым подсчетам, на 70 лет. Теперь цель скромнее — догнать Португалию или Бразилию — середнячков экономической гонки. Но ведь уже сегодня ясно — сама эта гонка ведет в тупик. Земля, ее ресурсы не способны обеспечить столь интенсивное развитие мировой экономики. Так следует ли догонять тех, кто раньше нас окажется в тупике? Быть может, наш нынешний разор дает нам шанс с чистого листа начать поиск более перспективных путей развития, не сталкивающих человека с природой в самоубийственном конфликте?
Н. Р.: Философский вопрос, Александр Иванович. Помните, в 1992 году состоялась международная конференция в Рио-де-Жанейро. Там было авторитетно заявлено: человечество на всех парах летит к гибели. Идеология безудержного потребительства неминуемо приведет мир к катастрофе. Прошло 9 лет, ничего не изменилось. Потребительская гонка продолжается — не менее губительная, чем былая гонка вооружений. Существует “золотой миллиард” — население промышленно развитых стран — он жирует, на него работают остальные 5 миллиардов. Но эти миллиарды тоже думают: а почему бы и нам так не пожить...
Кто может остановить эту гонку? Представьте, лидер страны, президент заявляет: не надо гнаться за Америкой, ограничим свои потребности и производство, потуже затянем пояса. Поймут его люди, послушают? Вряд ли. Один человек, даже одна страна переломить ситуацию не сможет! Меня удивляет позиция ООН. Казалось бы, эта всемирная организация должна привлекать внимание к проблеме, заострять ее. Без объединенных усилий лучших умов человечества тут ничего не получится. Только на то, чтобы добиться перелома в сознании людей, потребуются годы. Сейчас многие заглядывают вперед на краткую перспективу: достичь вожделенной цели, а там хоть потоп. Так что, с одной стороны, Вы, Александр Иванович, правы, а с другой, люди еще не скоро проснутся...
А. К.: Сейчас политики и экономисты заговорили о Проблеме 2003 года. Что это такое?
Н. Р.: Это критический рубеж для нашей экономики. Первое — старение и массовый выход из строя производственных мощностей. В том числе в энергетике. Господин Чубайс издал объемистый труд, где показывает, что к 2004 году выбытие мощностей в энергетике дойдет до предела, за которым оставшиеся электростанции не смогут покрывать дефицит электроэнергии. Наступит энергетический кризис. Не такой, как сейчас — с произвольными отключениями света — настоящий! Нужно строить новые электростанции, а срок строительства 6—10 лет. То есть даже если сегодня будут приняты решения о существенном обновлении энергетики, ввести новые мощности к 2003—2004 году не успеют. Тому же Чубайсу раньше надо было этим заняться!
А на энергетике завязана вся экономика. Сейчас нас спасает то, что производство с 1991 года упало на 50 процентов. Соответственно потребности в электроэнергии сократились где-то процентов на 30. А то бы мы уже сегодня столкнулись с серьезным энергетическим кризисом.
Второе — тяжелейшее положение в сельском хозяйстве. Износ основных фондов — 70 процентов. По данным аграриев, продержаться можно максимум три года. Ну знаете как: из деталей оставшихся от прежних времен пяти комбайнов собирают три, затем из трех два, наконец один. Области, в советскую пору получавшие в год 2 тысячи тракторов, сегодня могут позволить себе купить 25 штук.