А коли зашла речь о монастырях, то вернусь по донскому течению вниз, к Усть-Медведицкой станице, которую прошли рано утром. Этой станице уже четыре века. Она самая древняя на Верхнем Дону. В путевом журнале Петра I времен Азовских походов есть запись: “Да прошли реку Медведицу, впала в Дон с левой стороны, да городок Медведица же, стоит на левой стороне”. Но в начале XVIII века с берега низкого станицу перенесли на правый, высокий, чтобы избежать ежегодных по весне затоплений. Здесь она и теперь стоит, поменяв при советской власти названье на город Серафимович, по имени земляка-писателя.
Серафимович — городок тихий, глухой, от железных дорог далекий. Лучшее, что в нем есть — это остатки былого: старинные дома, храмы. Но главная его прелесть — окрестный вид. Стоит городок на высоченных холмах, и почти с любой улицы открывается Задонье на многие десятки верст: прибрежные займищные леса, заливные луга, хутора, озера, светлые пески — все это видится. И, конечно, небо. Огромное небо. Местные жители, может, и привыкли. А вот приезжему человеку этот просторный вид — в удивленье. Особенно летом. А осенью — и вовсе глаз не оторвешь: воздух прозрачен. Желтеют, багровеют, алеют задонские леса. Слов нет, милый городок. Хорошо в нем жить на покое.
Прежде здесь было несколько красивых храмов. Церковь Воскресения — столп белокаменный на фоне синего неба. Она хорошо видна с Дона, уже два века стоит. А чуть далее — остатки подворья Усть-Медведицкого монастыря, история которого восходит к 1652 году, а ранее на его месте была Межгорская пустынь. Но расцвет монастыря и всероссийская его известность связаны с именем игуменьи Арсении, урожденной Анны Михайловны Себряковой, которая была младшей дочерью Михаила Васильевича Себрякова — человека известного на Дону и очень состоятельного. Его имя носит одна из железнодорожных станций — Себряково.
Анна Михайловна, по многим свидетельствам, человеком была очень неординарным. Красивая, с хорошим образованием и состоянием девушка в семнадцать лет уходит в монастырь, без всяких внешних причин, по внутреннему душевному убеждению. И с той поры вся ее жизнь — это Спасо-Преображенский монастырь, превращенный ее трудами в один из самых значительных в России. Центр монастыря — Казанский собор по проекту академика Горностаева, с великолепной трапезной, с золоченым резным иконостасом (живопись иеромонаха Симеона из Троице-Сергиевой лавры), белые, итальянского мрамора колонны с резными капителями. “Украшение всей Земли Донской”, — писали об этом соборе.
По подобию Киево-Печерской лавры в монастыре были пещеры, которые вкопаны в гору, длина их — около двухсот метров. Мать Арсения предполагала устроить подземную церковь, но жизни ей не хватило.
История монастыря в советское время — осквернение, разорение. Тюрьма, дурдом — иного применения для монастыря не нашли. И теперь в разбитом, загаженном Казанском соборе лишь белого мрамора колонны светят — как юные девы на поругании, в свином хлеве. Ныне монастырь отдан церкви, но где найти новую мать Арсению для подвига, еще более великого?
Легенда об исцеляющем Святом колодце возле Кременского монастыря, конечно же, сказка. Их много в наших краях, этих сказок и родников-ключей, порой их называют колодцами: Фомин колодец, Калинов колодец, Мордвинкин родник, Серебряный ключ или Белый колодец возле Осиновского хутора. Просто — Родничок, возле Калачевского моста через Дон. Но более безымянных, а скорее — потерявших свои имена. Людская память — с овечий хвост.
Прежде родников было много больше, и все — ухоженные. В донской жаркой степи живем, где вода — исцеление для всех.
Прежде родники искали. Пасут ли скот, косят сено: заметят, что в истоке балки, под горой, слезится вода или просто трава зеленей и сочней. В жаркую погоду это в глаза бросается. Увидят, делают копань, копанку, то есть просто ямку, помогая ключу открыться. Если в копани вода бьет ключом — это родник. Отрывают поглубже, обкладывают диким камнем и объявляют на хуторе: “На Илюшкином поле — родник”.
В старые годы до революции, при казачестве, многие дела решались на сходах. К примеру: когда сено косить, когда рубить лозу для плетней, когда собирать дикий терн для мочки. Чтобы начинать разом, без обиды.
Одним из дел, решаемых сообща, был уход за родниками хуторской округи. Это делали весной. Собирались, решали: “Белый ключ чистят Каледины. Грузинцевы — Мордвинкин, он возле их поля. Тишанцевы — на Змеином рыну”. Ключи всей округи были под надзором: почищены, чтобы не заиливались; подправлен каменный или деревянный сруб. Если рядом скотину пасут, то обязательно должна быть колода — долбленое корыто, в котором напьются овечки ли, коровы. Не дай Бог, из родника скотина напьется. Если такое заметят, то атаман оштрафует или будут виновника пороть.