Ну какой же писатель или журналист не захотел бы познакомиться с этими удивительными документами. И вот, предварительно договорившись о встрече, я отправился в Переделкино к Михаилу Николаевичу.
Переделкино
— Михаил Николаевич, какие чувства вы испытали, обнаружив в бандероли свои письма из того огненного времени?
— Скорее всего, Ольга подумала, что они могут пропасть бесследно, они ведь имели особую ценность именно для нас двоих, так как помимо моих фронтовых впечатлений там были и первые стихи, которые она переписала своим прекрасным почерком в тетрадь, великолепно ее оформила, то есть как бы издала в одном-единственном экземпляре. Вот послушайте одно из стихотворений:
НАД ФОТОКАРТОЧКОЙ ЛЮБИМОЙ
Я узнал глаза твои, родная,
Этих губ знакомых очертанья.
Эта встреча на переднем крае —
Самое чудесное свиданье.
Я на миг забылся, вспоминая
То, что позабыть не в состоянье...
Ты же знаешь, на переднем крае
Очень редки нежные свиданья.
Я забылся, взор твой синеокий
И твою улыбку вспоминая.
Где-то далеко ты на Востоке,
Я ж иду на Запад, наступая.
Я вхожу в сожженные селенья...
Все длинней меж нами расстоянье.
Я иду дорогой наступленья
К нашему грядущему свиданью.
Я написал это стихотворение 29 августа 1944 года уже в Трансильвании...
— Эти стихи были посвящены именно Ольге Кондрашенко, или в них есть некий собирательный образ?..
— Нет, эти стихи были посвящены Оле, хотя вы правы, в них, безусловно, присутствовал и собирательный элемент.
* * *
С глубоким волнением я перебираю присланные Олей Кондрашенко фронтовые письма Михаила Алексеева — письма огненных судеб, глубоких и искренних чувств...
14.5.42 г.
Здравствуй, Оля!
Сообщаю тебе, что из Акмолинска я выехал 29.3.42 г. Сейчас нахожусь близко от фронта... Скоро вступлю в бой с немецкими захватчиками.
Прошу тебя не терять со мной связи. Если все кончится хорошо, наверняка увидимся. Пиши мне чаще письма. Если потеряешь со мной связь, прошу связаться с моим братом, адрес которого я тебе давал.
Опиши, Оля, подробнее свою жизнь. Я жду твоего письма...
До свиданья. Твой Мих. Алексеев.
13.6.42 г.
Оля, здравствуй!
Во-первых, прошу извинения за то, что пишу на таких клочках бумаги. Но ничего не поделаешь: бумаги совершенно нет...
Сегодня у меня радостный день — получил от тебя письмо. Теперь я понял, что ты ценишь нашу дружбу... Постараюсь быть достойным этой дружбы.
У меня дела идут неплохо. Спасибо тебе, Оля, за пожелания благополучия в моей борьбе. На этот счет могу сказать следующее: я сын Родины, а Родина — моя мать. А следовательно, я буду защищать ее, нашу Родину, как сын может защищать свою родную мать, которой угрожала бы опасность посрамления и позора. Это все, чем живу я сейчас и чем вдохновляюсь.
Пройдет война. В день всеобщего торжества в честь нашей победы я хотел бы видеть тебя, Оля. Это было бы немалое счастье. Будем надеяться, что увидимся и обсудим дальнейшее...
А пока, Оля, — борьба. Борьба со злым хищником, пытающимся перегрызть горло нашей Отчизне...
Постараюсь писать почаще. А что касается фотографий, то у меня, Оля, их нет...
Желаю всем счастья и здоровья, а вашему папе — благополучия в военной службе.
До свиданья. С приветом — твой Михаил.
9.8.42 г. Степь.
Дорогая Оля!
Сейчас, в самый тяжелый и опасный момент, я получил от тебя письмо. Можешь ли ты представить все волнения души моей в этот час?! Нет, ты не можешь представить. Это может представить человек, находящийся здесь, со мною, под непрерывным обстрелом: с воздуха и земли.
Положение мое, моя дорогая, таково, что вряд ли это письмо дойдет до тебя. Но если оно все же и дойдет, то я боюсь, как бы оно не было последним.
Но не падай духом, подружка моя, я еще долго намерен грызться с проклятым немцем, буду бить его до последней возможности. Сейчас, пока я пишу, все гудит вокруг, степь стонет, вздрагивает.
Плачется родная земля!
Хочется крикнуть на всю Русь: товарищ, друг, дорогой человек! Если ты способен держать в руках оружие, если ты можешь взять крепко в руки топор, лопату, вилы, оглоблю, если у тебя, русская женщина, есть в руках мотыга, кочерга, — навались на немца! Он кровожаден. Он пришел пожрать нас. Немец не хочет работать, он хочет пить чужую кровь.