А вот фрагмент еще одного фронтового письма, присланного Ольге Кондрашенко:
“...Ты спрашиваешь, почему я первое время не разрешал тебе читать мои сочинения. Во-первых, потому, что они не были закончены, и, во-вторых, потому, что они были не отделаны и не отшлифованы, что в них можно найти много мест антихудожественных, что я и думал устранить.
Сейчас я пишу едкие статьи на немецких фрицев, стараясь наносить нашим злейшим врагам удары различными видами оружия.
Если буду жив, то постараюсь написать книгу, в которой воплотилась бы грандиозная значимость настоящих событий...”
И действительно, роман “Мой Сталинград” Михаила Алексеева воистину стал памятником мужеству и стойкости наших воинов.
Переделкино
— Современная “демократическая революция” нанесла сокрушительный удар по всем тем ценностям, высоким идеалам — духовным, человеческим, гражданским, — которые являлись вашей жизненной опорой, многие герои ваших произведений отдали свои жизни, защищая их... Что сейчас происходит в душе вашей, во что верите вы, что помогает вам “выжить” в этом времени?
— Ответ мой, быть может, банальный, хотя, по сути дела, самый точный — я верю в бессмертие России!..
Что сейчас, посудите сами, получается: недавно, например, ко мне приезжали с НТВ — бегали, снимали стены, крышу, которая ржавеет... Правда, мне сказали, что это уже другой канал, или полудругой, чуть-чуть повернувшийся в сторону русских писателей... Хорошо, если это не пустые слова. Ведь понятие русский, принадлежность к русской культуре определяется, как вы понимаете, совсем не чистотой крови — это явление духовное! Кроме того, вряд ли кто-нибудь сейчас может про себя сказать, что он “экологически” чистый русский. Например, мою прабабку, которую я помню, мой прадед, участник Крымской кампании, практически выкрал у одного полтавского помещика... Говорят — “украинская” песня, “русская” песня. А в нашем доме украинская песня воспринималась как русская...
Как к этому времени относиться? Во-первых, не бояться. Да, этот отрезок времени — страшный, коварный, он захватывает миллионы людей и судеб, калечит богатством, губит нищетой, вплоть до невозможности выжить физически... И все-таки надо упорно, без страха продолжать делать свое дело.
Например, разве я побежден, если на прошлой неделе демонстрировалась моя “Журавушка”, а на позапрошлой вышла программа “Русское поле” — по мотивам моих произведений. То в одном, то в другом месте возникает “Ивушка неплакучая”. То звонят мне какие-то незнакомые люди, явно так называемые новые русские: “Как вы смотрите на то, если мы опубликуем “Вишневый омут”?..”
Я чувствую, что в обществе идут глубокие “тектонические” процессы, происходит серьезная переоценка базовых “демократических” ценностей. То есть начался процесс медленного выздоровления — перекормили народ всякой мерзостью, вот люди и потянулись к моей “Журавушке”... Значит, я еще действую!
Или, к примеру, когда мне исполнилось 80 лет, на Саратовщине провели Алексеевский фестиваль: все фильмы, снятые по моим произведениям, 3 месяца демонстрировались в области. Это даже меня самого потрясло. В школах объявили конкурс на лучшее сочинение по произведениям М. Алексеева. То же самое происходило и в самодеятельных коллективах — драматических, хоровых...
А когда приехал председатель Союза писателей России Валерий Ганичев, то губернатор Аяцков выступил с предложением учредить Всероссийскую литературную премию имени М. Алексеева. Тут я, скажу вам, поначалу даже испугался. “Вы что, — говорю, — с ума сошли, меня туда поторапливаете?..”. Они смеются. Аяцков говорит: “Михаил Николаевич, а что, мы должны обязательно этого момента дождаться? Там вы писать разве лучше будете? Вы нас устраиваете тем, что уже сделали”.
Честно говоря, я к такому чествованию не привык, не знал даже, куда деть себя. Оробел, в общем. А тут еще в “Независимой газете” появляется заметка с любопытным заголовком “Саратовские страдания по Алексееву”. Я, как вы понимаете, не подозреваю эту газету в любви ко мне. Естественно, ожидаю подвоха. Читаю... и в конце: “Да, сохранились еще в нашей стране места, где не разучились чествовать духовных пастырей”.
Значит, по каким-то своим, неведомым законам, вопреки желаниям недругов, возвращается России ее державный дух, ее историческая память, востребуется опыт и нашего, военного, поколения. А ведь участники войны — самые крепкие и надежные мужики, их дух не сломлен!
Александр Панарин • Христианский фундаментализм против "рыночного терроризма" (Наш современник N2 2003)