“Мировая закулиса”, не очень-то рассчитывая на быстрый военный разгром СССР, неважно чьими руками, уже давно и серьезно — через действующих фактически в ее интересах некоторых советских военных идеологов, а также своих “агентов влияния”, которые уже и тогда имелись, — прилагала немалые усилия к ослаблению боевой мощи наших Вооруженных Сил. Попытаемся показать, как это было.
С момента создания Красной Армии ее фактическим строителем и идеологом был Лев Троцкий, который имел расхождения с Лениным не только в вопросах “стратегии и тактики рабочего движения”, но и в вопросах обучения и воспитания войск, где стали усиленно насаждаться такие абстрактные понятия,
как “мировая революционная война”, “вдохновенный порыв масс”, “интернациональный долг” и т. п. С созданием Главного Политуправления РККА (в разные годы оно называлось по-разному), которое стали возглавлять сторонники Троцкого, эта работа стала вестись планово, систематически, и в ней уже участвовала огромная армия комиссаров, политруков, работников особых отделов, в ряды которых также набирались в основном люди “нерусской национальности”.
Идущие от сердца к сердцу слова стали заменяться пустыми революционными фразами, анализ боевого духа войск — “политдонесениями” наверх и откровенными доносами на неугодных, по-настоящему пекущихся о боеготовности командиров, постоянным выискиванием каких-то “заговоров”, подслушиванием “нездоровых разговоров”, выявлением “опасных связей”. Эта искусственно нагнетаемая атмосфера всеобщей подозрительности во многом подготовила и обеспечила ту самую печально знаменитую “чистку в армии”. Наибольшего размаха эта “работа” обрела при тезке Троцкого Льве Мехлисе, начальнике Главпура с 1937 (!) года, главном довоенном и военных лет “расстрельщике Красной Армии”. Спросите любого ветерана-фронтовика, и он расскажет вам, как люто ненавидели в окопах этого “борца с трусами и паникерами”, появление которого неизменно сопровождалось расстрелами без суда и следствия. А сверху это поощрялось: энергичный, волевой — такой живо наведет порядок. Но вместо “порядка” везде, где он появлялся, царили дезорганизация и растерянность — достаточно вспомнить, сколько он наломал дров во время печально известных событий на Крымском фронте в 1942 году.
Такого рода “идеологическая работа” в Вооруженных Силах сказалась (и не могла не сказаться!) на военной доктрине Советского государства. В воинских уставах того времени было записано: “Основной вид боевых действий Красной Армии — наступление”. В этой формуле, не несущей ничего плохого, нашли отражение азы военной науки от Юлия Цезаря до Александра Суворова — “быстрота, маневр, натиск”. Но — странное дело — на этом фоне понятие “оборона” считалось почему-то второстепенным (хотя у нас были Наркомат обороны, нарком обороны), а действия войск в условиях окружения или отступления вообще не рассматривались: “Вы считаете, что Красная Армия может отступать, попасть в окружение? Интере-есно!” Попробуйте об этом заговорить и сразу же окажетесь провокатором или врагом народа. Так чисто военные понятия заменялись партийно-пропагандистскими, как бы “заклинательными”.
Так наша военная доктрина тех лет, когда уже “в воздухе пахло грозой”, сослужила нашей стране и народу недобрую службу. Умышленно искаженная, в некоторых своих частях доведенная до абсурда*, она одна способна была обеспечить противнику легкий и быстрый успех. По крайней мере, на первом этапе войны.
* * *
Не имея военного образования, Сталин, конечно, не разбирался в тонкостях военной стратегии — лишь к середине войны он станет настоящим полководцем, мудрым военачальником для всей вставшей на борьбу страны: через жесточайший просчет в сроках нападения гитлеровской Германии, гибель по его вине всего нашего Юго-Западного фронта, грубейшую ошибку в планировании летней кампании 1942 года. Но чувствуя, что с подготовкой наших Вооруженных Сил происходит “что-то не то”, он настойчиво, почти с маниакальным упорством проводил линию на оттягивание войны путем грубо вдалбливаемого в головы военных совершенно порочного лозунга: “Не поддаваться на провокации!”, который применительно к прошагавшим по всей Европе гитлеровцам совершенно не срабатывал — нашу долготерпимость (на границе ответного огня не открывать, немецкие самолеты
разведчики не сбивать, а самих захваченных летчиков чуть ли не с извинениями отправлять назад и т. п.) они принимали за слабость и трусость: на таких они уже достаточно нагляделись.
Но зато Сталин сделал то самое главное, что в конечном счете обеспечило победу в этой огромной войне — на смену Чапаеву, который, как известно, был “за интернационал”, пришли новые народные герои, носители не абстрактной, а живой “русской национальной идеи”. На предвоенные экраны страны один за другим выходят фильмы “Александр Невский”, “Минин и Пожарский”, “Суворов”, запускается в производство “Кутузов”, широкая дорога открывается творчеству русских писателей-патриотов: А. Толстому, Шолохову, Симонову, Соболеву, повсюду звучат стихи и песни Твардовского, Исаковского, Суркова, Фатьянова, во время войны повсеместно идут пьесы “Русские люди”, “Парень из нашего города”, а на знаменитом параде 7 ноября 1941 года звучит полузабытый щемящий и гордый русский марш “Прощание славянки”, которому вместе с песней-гимном “Вставай, страна огромная!” суждено будет пройти по всем дорогам войны.