В Словении и Хорватии антиюгославские силы вели систематическую работу по разогреванию национализма, укреплению своего влияния, приобретению соответствующих каналов для воздействия на развитие внутренней обстановки. Не следует забывать, что в годы Второй мировой войны многие хорваты и словенцы служили в гитлеровском вермахте, а также принимали активное участие в борьбе с партизанским движением, которое возглавлял Тито. Желание свести счеты с сербами, оказавшимися в итоге войны победителями, никогда не умирало ни в центральных европейских странах, ни среди хорватов, словенцев и мусульман-босняков. Они ждали своего часа. Ждали своего часа и албанцы, последовательно забиравшие на протяжении последних десятилетий под свой этнический контроль колыбель сербской государственности — Косовский Край.
И этот час настал, когда горбачевская политика перестройки и “нового мышления” в международных делах обессилила и ввергла в глубочайший кризис Советский Союз — традиционную политическую и военную опору сербов и южных славян на Балканах. Открылась уникальная возможность переиграть итоги не только Версальского мира 1919 года, создавшего Югославию как единое государство после разгрома кайзеровской Германии и лоскутной Австро-Венгрии, но и итоги Второй мировой войны и выбросить СССР с Балкан. Устремления югославских национал-сепаратистов слились с реваншистскими усилиями немцев, только что восстановивших свое единство, итальянцев, традиционно претендующих на Балканы как сферу своего влияния, американцев и НАТО, решивших возобновить “натиск на Восток”.
В качестве специального представителя президента СССР мне довелось посетить Югославию в начале июня 1991 года после первых столкновений Югославской Народной Армии с мятежными словенцами. Понимая, что Советский Союз может повторить судьбу Югославии, М. Горбачев пытался остановить распад СФРЮ, прекратить применение силы, найти решение проблемы путем внутренних реформ, в том числе посредством превращения Югославии из федерации в конфедерацию. По сути дела, он мыслил теми же категориями, что и составляя новый Союзный договор для СССР.
Тогдашнее центральное руководство Югославии считало вполне возможным прийти к согласию между республиками федерации на основе глубокой реформы югославской государственности при сохранении единства прав граждан всей Югославии, единой денежной и налоговой систем, обороны и внешней политики. Не исключало оно и возможности преобразования СФРЮ в конфедерацию, полагая, что любая договоренность между республиками лучше распада страны, так как такой распад без крови не обошелся бы.
Так, кстати, думали не только в Белграде. Характерной в этом плане была позиция хорватского президента Ф.Туджмана, который считал, что Хорватии вовсе не обязательно уходить из СФРЮ. Ключ к сохранению югославского единства в тот момент находился в Любляне. Если бы Словения согласилась остаться в составе югославского государства, ни хорваты, ни босняки, наверное, не стали бы доводить дело до полного разрыва с Сербией, сознавая, что такой разрыв в условиях национальной чересполосицы неизбежно обернется гражданской войной. “Поговорите со словенцами, — настойчиво советовал Туджман. — Без них мне будет сложно одному оставаться лицом к лицу с сербами. Но вместе с ними я остался бы, поскольку альтернатива этому — война, в которой все мы будем в крови по щиколотку, исключая словенцев. Они — единственная республика в СФРЮ с полностью мононациональным составом. Им гражданская война не грозит”.
Словенское руководство перспектива войны не пугала. “Война? — пожимал плечами тогдашний премьер-министр Словении Петерле.- Ну и что? Кровь уже льется”. Создавалось впечатление, что в Любляне даже хотели ускорить развязывание войны между сербами, хорватами и босняками. Под прикрытием этого конфликта словенцам было удобнее без лишнего шума “отчалить” от СФРЮ и решать свои проблемы в одиночку.
Дальнейший ход событий известен. Война — жестокая и кровавая — вскоре началась и постепенно охватила всю Югославию. В ее развязывании немалую роль сыграли страны нынешнего ЕС, в первую очередь немцы, которым очень хотелось поскорее закрепить раскол Югославии путем международного признания ее бывших федеративных республик. ЕС очень не хотел действовать совместно с СССР, понуждая югославов к решению проблем без иностранного вмешательства, собственными силами. Хотя такие возможности в тот момент еще не были до конца испробованы и исчерпаны. Тогдашнее правительство ФРГ считало, что раскол Югославии уже состоялся и стал необратимым, и поэтому надо поскорее признать свершившиеся факты и зацементировать их. Не было у наших западных партнеров желания заставить югославов договориться о будущих границах на пространстве СФРЮ, о положении нацменьшинств в составе будущих суверенных государств, прежде чем “благословлять” распад Югославии. Совместно с США Западная Европа отнюдь не удерживала, а скорее толкала Югославию в пропасть гражданской войны. Делать это было тем легче, чем упорнее в Белграде не желали видеть истинных целей и намерений “Объединенной Европы” и продолжали делать ставку на сотрудничество, посредничество и помощь стран ЕС.
Эта наивная политика Белграда продолжается и по сей день. Несмотря на все разочарования и удары, которые претерпела Сербия в 90-е годы и в начале прошлого века, в Белграде продолжают твердить: “А куда нам деваться от ЕС? Не в Северную же Африку идти!” При этом как бы по умолчанию дают понять, что прежний союзник сербов, Россия, игроком на Балканах перестал быть. Толку от нее чуть или даже меньше. Значит, остается терпеть и надеяться, что ЕС и НАТО в конце концов смилостивятся и выведут сербов вновь в люди. Примечательно, что в ходе боевых действий в Югославии, а затем в годы последующей оккупации от руки сербов не погиб ни один солдат НАТО или ЕС.
Пока нет, однако, никаких признаков того, что ЕС и НАТО отказались от цели максимального ослабления и международной изоляции Сербии при опоре на бывшие несербские республики Югославии. Такая политика отнюдь не является каким-то особым “балканским феноменом”. Ровно то же самое ЕС и НАТО пытаются проделывать и на постсоветском пространстве, тесня Россию на Восток, окружая ее санитарным кордоном бывших советских республик, спешно включаемых в состав НАТО и Евросоюза. Богатством фантазии наши нынешние западные партнеры не отличаются, да и свои истинные намерения особо не маскируют.
* * *
Сербы, разумеется, пытались сопротивляться. Трудно представить себе, чтобы любой другой сербский лидер, окажись он на месте президента Милошевича в те годы, смог отказаться от поддержки своих братьев в Сербской Краине или в Республике Сербской, которых загоняли под власть хорватов, мусульман-босняков или предлагали подчиниться диктату косовских националистов-албанцев. Такой руководитель не усидел бы в президентском кресле и пары недель. Сербский народ требовал справедливости и был готов отстаивать свои интересы, если надо, то и с оружием в руках. Беда Сербии состояла в том, что впервые в новейшей истории у нее не было союзников и серьезной международной поддержки. Тем не менее она оказала помощь своим соплеменникам в Хорватии, Боснии и Герцеговине и первоначально добилась значительных успехов в развернувшейся гражданской войне. Почти удалось Белграду разгромить и армию косовских сепаратистов. Однако каждый раз, когда сербы приближались к победе, в конфликт на стороне их противников вмешивались НАТО и ЕС. Только благодаря их помощи (сначала оружием и деньгами, а затем и в форме прямой военной интервенции в Боснии и Герцеговине, Косово и варварских бомбардировок Белграда) сербы были вынуждены отступить и смириться с пресловутой политикой “двойных стандартов”, в соответствии с которой всё, что отвечало интересам Сербии, было плохо, преступно и недопустимо, а всё, что делали ее противники — законно, демократично и справедливо.