М. Горбачев также встретился с председателем парламента Латвии А. Горбуновым. После встречи тот заявил прессе, что ему было сказано: “Если Латвия хочет отделиться от Советского Союза, это должно быть сделано в соответствии с общесоюзным законодательством”. Хочу напомнить, что закон, принятый в апреле 1990 года, разрешал выход республики из состава СССР только при условии, что две трети граждан выразят на референдуме свое согласие на такой шаг.
Между тем руководители Литвы давали интервью, ездили по странам, объясняя создавшееся в республике положение, и просили помощи. В. Ландсбергис в интервью американской телекомпании Си-эн-эн сказал, что литовцы сумеют выжить в данных условиях, а французскому телевидению сообщил “по секрету”, что Литва сможет просуществовать без газа и нефти сто лет. В это же время К. Прунскене в столице Норвегии Осло пыталась договориться о контрактах с нефтяными фирмами. Норвежское правительство заявило протест Советскому Союзу по поводу прекращения поставок горючего Литве, но литовскому премьер-министру сказало, что Норвегия будет вести свои торговые отношения с Литвой на коммерческой основе. Подобную позицию заняло и шведское правительство.
Одновременно Ландсбергис делал и политические шаги. Он обратился к президенту Бушу с просьбой признать новое правительство Литвы. Подобная просьба была им высказана и председателю Совета министров Польши Т. Мазовецкому. Не осталась в стороне и Норвегия, которая намеревалась первой признать независимость Литвы. Ландсбергис также пригласил посетить с визитом Литву папу римского, чтобы с его помощью добиться начала переговоров с Москвой.
Сокращение поставок, безусловно, ударило по работе предприятий Литвы. Я уже упоминал о попытках премьер-министра республики решить эти вопросы в других странах. Но, как говорит старинная русская пословица: “Дружба дружбой, а табачок врозь”. Так и здесь — политическую поддержку окажем, но денежки за поставки сырья платите полностью.
Единственное, чего добилась К. Прунскене в Скандинавии, так это открытия в одном из стокгольмских банков счета для сбора средств в фонд помощи Литве. По информации Ландсбергиса, на благотворительные цели со всего мира поступило несколько миллионов долларов. К сведению, только нефти и газа республике требовалось ежедневно на 5 миллионов долларов. Так что расчет новой власти Литвы на то, что Запад будет субсидировать ее независимость, с треском провалился.
Руководство республики начало прямые переговоры с Москвой и Ленинградом, а также с отдельными предприятиями. В то же время в Литве прошли акции протеста, люди обвиняли руководителей в том, что они ставят население в тяжелое положение. Так, в конце апреля водители автотранспортных предприятий Вильнюса провели двухчасовую предупредительную акцию. Сразу же после этого министр путей сообщения “демократической” республики дал указание уволить с работы членов “Единства”, организовавших это выступление.
Конечно, ограничение поставок в Литву ударило в первую очередь по рабочим — будь то литовец, русский или поляк. Но ответственность за это обязаны были нести руководители республики, нарушившие все законы и Конституцию страны, в которой жили десятки лет. Тем не менее они продолжали проводить свою линию, обращаясь к мировой общественности за сочувствием и помощью. Хотел бы я посмотреть, что сделали бы США, если бы один из ее штатов, например Калифорния, поступил подобным образом. Убежден, что действия властей были бы жесткими и немедленными, как сейчас говорят — адекватными.
Справедливости ради надо сказать, что в те дни в стенах республиканского парламента раздавались и трезвые голоса. Так, А. Бразаускас, возглавляющий правительственную комиссию по антиблокадным мерам, заявил, что прежде всего необходимы соответствующие политические решения. Были и реалистические предложения, например Э. Биукаускаса, нового полномочного представителя Литвы в Москве, — “ввести мораторий на принятие решений на весь срок ведения переговоров”. Эти предложения радикально и воинствующе настроенным парламентом республики приняты не были.
17 мая 1990 года М. Горбачев и я приняли в Кремле премьер-министра Литвы К. Прунскене. Она передала нам документы, в которых содержались здравые предложения по нормализации обстановки. Однако они не решали главного — не отменяли акт Верховного Совета Литовской ССР от 11 марта, о чем и было сказано К. Прунскене. Нами еще раз было подчеркнуто, что без отмены или, как минимум, приостановления этого акта невозможны обсуждения вопросов, которые волнуют в настоящее время Литву и являются предметом серьезной озабоченности советской и мировой общественности, а также союзных республик. Премьер-министр обещала передать сказанное Верховному Совету Литовской ССР.
Вскоре по просьбе литовского руководства состоялась встреча М. Горбачева и Н. Рыжкова с В. Ландсбергисом, К. Прунскене и тремя депутатами Верховного Совета Литвы.
В самом начале этой беседы Ландсбергис сообщил, что основной целью встречи он считает обсуждение вопросов, касающихся переговоров между Литвой и СССР. Как он выразился, необходимо решить главную проблему — определить субъект переговоров, и подчеркнул при этом, что субъект переговоров — это полностью политически независимая Литва. “Мы не хотим смотреть на СССР как на вражескую страну. Мы смотрим на нее как на дружеское государство”. Также он поставил перед нами вопрос: будут ли переговоры вестись отдельно с Литвой или сразу с тремя прибалтийскими республиками?
Горбачевым и мной было высказано твердое мнение, что решения Верховного Совета Литвы от 11 марта являются антиконституционным актом. Что же касается переговоров с тремя прибалтийскими республиками одновременно, то это предложение абсолютно неприемлемо. В конце встречи определились, что этапы возможных переговоров — это консультации, обмен мнениями, выработка “пакета идей”.
На этом и закончилась “дружеская беседа” с совсем не дружественными людьми.
Делегацию для обсуждения с Литвой взаимных вопросов руководство СССР сформировало 9 июля 1990 года. Литовская же делегация была создана намного позднее, поэтому первая встреча состоялась только 2 октября. Было потеряно несколько месяцев. Как известно, все экономические ограничения, которые были введены в связи с действиями Верховного Совета Литовской ССР, немедленно были отменены в тот же день, когда руководством республики было объявлено о моратории.
Советский Союз на октябрьских переговорах представлял член советской делегации, председатель Госплана СССР Ю. Маслюков. Первое заседание показало, что стороны занимают достаточно жесткие позиции. Это касалось и процедурных вопросов, терминологии, которая должна применяться, и даже языка, на котором будут вестись переговоры. В то же время делегация СССР твердо придерживалась решений третьего Съезда народных депутатов. Следовало четко обозначить перечень вопросов, подлежащих обсуждению, включая протокольные, организацию рабочих групп и т. д. На этой встрече определились с количеством рабочих групп — их должно быть девять.
20 октября 1990 года состоялась вторая встреча делегаций СССР и Литвы. У меня сохранились публикации о ней, напечатанные в одной из центральных газет. Для того чтобы дважды не описывать весь ход этой встречи, я позволю себе полностью процитировать одну из публикаций. Она дает ответы на многие вопросы и выражает мою позицию как главы правительства Советского Союза и руководителя делегации:
“Председатель Совета Министров СССР Н. И. Рыжков отвечает на вопросы журналистов.
Хотя это была суббота, но почти полный рабочий день — с 11 до 18 часов 20 октября — длилась вторая консультативная встреча между делегациями Советского Союза и Литвы, возглавляемыми председателем Совета Министров СССР Н. И. Рыжковым и председателем Верховного Совета Литовской Республики В. Ландсбергисом. И сразу же после завершения встречи глава правительства СССР провел пресс-конференцию, на которой рассказал о некоторых результатах переговоров.
Да, по сути дела это были настоящие переговоры, хотя литовская сторона предпочитает называть их консультациями. Видимо, новым руководителям республики очень хочется соблюсти форму, в том числе действовать по международному протоколу как Высоким Договаривающимся Сторонам. Второй же стороне — руководителям правительства СССР, как показали ответы Н. И. Рыжкова на вопросы журналистов, важнее практические результаты.