Таким образом, лозунг прав человека и общечеловеческих ценностей в конце ХХ в. стал прикрытием попыток интервенций и разрушения.
Николай РЫЖКОВ СУВЕРЕНИТЕТ ПО-ПРИБАЛТИЙСКИ
Прибалтийские изгои
В августе-сентябре 1991 года три прибалтийские республики “стараниями” Горбачева без всяких условий и обязательств вышли из состава Советского Союза, а в декабре этого же года, уже с “помощью” Ельцина, Кравчука и Шушкевича, была разрушена единая и великая Держава.
В данной главе я не намерен останавливаться на внутриполитической жизни этих трех, теперь уже “суверенных”, государств. Моя цель — показать отношение нынешних властей Прибалтийских республик к таким вопросам, как реальное положение русских в их “демократических” странах: гражданские права русскоязычного населения, притеснение и практическое уничтожение русского языка, а также поднадзорное и постоянно находящееся под угрозами положение Русской Православной Церкви.
Однажды утром в 1991 году 25 миллионов наших соотечественников проснулись в совершенно других государствах. За пределами своей исторической родины оказались не только 18 миллионов русских, но и 7 миллионов граждан остальных стран СНГ. После разрушения Союза русские, как самый многочисленный народ, были разделены более чем другие народности СССР.
После распада единой страны во многих государствах на постсоветском пространстве прокатилась волна националистического угара, враждебного отношения к русским. Это вызвало тенденцию возвратной миграции русских, в основном квалифицированных рабочих и инженерных кадров, в Россию. Заводы и фабрики в бывших республиках Союза остались без специалистов, да и по развитию культуры русские занимали не последнее место.
В наиболее трудной ситуации оказалось русское население в Прибалтике. Я прекрасно понимаю, что распад сложного в этническом отношении государства приводит к откату назад и во взаимоотношениях между народами, но все же постоянно задаю себе вопрос: почему именно здесь, среди определенной части населения, и особенно в среде политических руководителей, существует такая непримиримая ненависть к русским и вообще к представителям другой национальности?
Ответ на него весьма непрост. Думаю, продолжительность такого периода ксенофобии зависит, прежде всего, от двух факторов — от уровня цивилизованности и степени развития национальной культуры этих народов, а также, как производное от первых двух, — от уровня политического мышления их руководителей.
Не надо забывать, что прибалтийские национальные государства довольно молоды, поскольку местный этнос получил власть только в результате Октябрьской революции, а конкретней — из рук немцев, после заключенного с большевиками Л. Троцкого (Бронштейна) в марте 1918 года Брестского мира. В зачаточном состоянии находилась и национальная культура. Например, грамматика литовского языка была впервые издана только в 1920 году. До этого этнические жмудины (именно они были почему-то объявлены в конце XIX века литовцами) записывали свои мысли кто как мог — кириллицей или латинскими буквами: в первом случае — по правилам грамматики русского языка, во втором — польского или немецкого.
Власти новых независимых государств Прибалтики при поддержке национальной интеллигенции, отвергая высокий уровень цивилизованности современного общества, практически осуществляют возврат к его объединению по племенному, языковому признаку. Не умея, да и не желая решать возникающие социально-экономические проблемы, но опасаясь справедливого гнева обворованных и быстро нищающих народов, они отводят этот гнев от себя и направляют его против “инородцев”, “некоренных”, “нетитульных”, иноязычных. И такой жертвой прежде всего стали русские — фактически превратившиеся в бесправное национальное меньшинство. Политическое руководство России, боясь быть обвиненным в намерении “возродить империю”, практически оставило своих соотечественников на произвол судьбы. Этот принцип невмешательства развязал руки наиболее ярым национал-радикальным силам в прибалтийских республиках, поэтому сейчас там повсеместно наблюдается преследование людей по национальному, языковому и религиозному признаку.
Происходит бесцеремонное давление на “нетитульную” нацию. Так, в Латвии, по существующим правилам, для многих профессий требуется владение латышским языком как родным — со всеми нюансами, использованием идиом и даже старинных архаичных выражений. Для определения знания государственного языка вводятся вместо трех - шесть оценочных ступеней. Должностным лицам Центра государственного языка — практически языковой полиции, дано право задерживать и проверять ранее выданные свидетельства о владении языком. Находятся даже горячие головы, которые требуют вооружить эту языковую полицию стрелковым оружием. Немецкие оккупанты и те не додумались до такого! А некоторые представители интеллигенции вообще предлагают создать русскоязычное гетто.
Справедливости ради следует сказать, что не все в Латвии разделяют взгляды национал-радикалов, порой звучат и трезвые голоса. Бывший советник латвийского посольства в России сожалеет, что “из Латвии уехали десятки тысяч русских, в которых мы теперь больше всего нуждаемся. Отток квалифицированных русских, спад производства повлекли за собой и выезд латышей за границу”.
Но, к сожалению, не эти люди определяют политику государства. Решают другие: они делают вид, будто не понимают, что именно “помесь” наций создала, например, великое государство — США. Англичане тоже, между прочим, “помесь”, как и французы, испанцы, итальянцы, русские и даже обожаемые теперь в Прибалтике немцы, — а ведь именно эти народы представляют лицо современной цивилизации. Если же хорошенько разобраться, то и сами латыши — та еще “помесь”. И ничего “мерзкого” здесь нет. Наоборот, приток другой крови дает толчок к развитию, в то время как племенная замкнутость ведет к вырождению — это уже давно установлено наукой.
Новых “язычников” не интересует ни экономическое процветание государства, ни взаимовыгодная торговля, ни этнический мир, без которого не будет ни того ни другого. Они жаждут конфликтов, они “ищут бури”, потому что в благоприятных условиях экономического развития они никому не будут нужны. Вот и отравляют жизнь нормальным людям.
Президент Латвии, госпожа Вике-Фрейберга, не может не знать всего этого: в Канаде, где она получила образование, помимо титульной нации проживают и другие, и их языки имеют статус второго государственного, официального языка. Надо полагать, она не забыла, что франкоговорящего населения в Канаде всего 14 процентов, но при этом французский язык, наряду с английским, является государственным. Не дай Бог, если спикер в парламенте страны будет вести заседание только на английском языке! Как минимум, франкоговорящие депутаты демонстративно покинут зал. Также ей должно быть известно, что попытка построения моноэтнических государств в современной Европе — затея пустая и даже вредная.
Говоря о ситуации русских в странах Прибалтики, я специально остановился прежде всего на их положении в Латвии, где дискриминация достигла наиболее ужасающих размеров, — хотя нечто подобное происходит также в Эстонии и Литве. Но ведь в начале 1990 года все три республики дружно приняли декларации о независимости. Какие же обещания они в них давали?
Передо мной находится текст Декларации о восстановлении независимости Латвийской Республики, подписанной господином А. Горбуновым 4 мая 1990 года. Чтобы читатель мог сравнить сегодняшнее реальное осуществление прав русских в этой стране с тем, что написано в Декларации, я дословно приведу только один пункт:
“Гарантировать гражданам Латвийской Республики и других государств, постоянно проживающим на территории Латвии, социальные, экономические и культурные права, а также политические свободы в соответствии с общепризнанными международными нормами о правах человека. Распространять эти права и свободы в полной мере на граждан СССР, которые выразят желание проживать в Латвии, не принимая ее гражданства”.
Нечто подобное говорится и в Декларации о государственной независимости Эстонии. Республиканское собрание народных депутатов Эстонской ССР 2 февраля 1990 года в Таллине приняло решение: