Начавшаяся после войны кампания по укреплению советского патриотизма, преодолению низкопоклонства перед Западом к концу 1948 г. стала приобретать заметно выраженный антиеврейский оттенок. Если поначалу “низкопоклонниками” и “космополитами” представлялись приверженцы определенных направлений в науке (школы академиков А. Н. Веселовского в литературоведении27, М. Н. Покровского в истории28) без различия национальности, то со временем среди них стали все чаще фигурировать еврейские фамилии. Происходило это, скорее, по объективной причине. Евреи, как исторически сложившаяся диаспора Европы, издревле занимали прочные позиции в области интеллектуального труда. После Октябрьской революции они были представлены в советской интеллигенции во много раз большим удельным весом, чем в населении страны29, и активно участвовали в политической и идейной борьбе по разные стороны баррикад. Это давало основания представителям одной из сторон для жалоб на опасное “засилье” евреев в политической и культурной жизни, на национальные “перекосы”, “кадровое неблагополучие”, “засоренность кадров” в различных учреждениях и организациях30.
В такой ситуации любые сколько-нибудь значительные по количеству участников идеологические баталии и давление на “интеллигентиков” со стороны власти представали как некое ущемление еврейской национальности. В том же направлении “работали” довольно простые соображения: США стали нашим вероятным противником, а евреи там играют видную роль в экономике и политике. Израиль, едва успев родиться, заявил себя сторонником США. Советские евреи, имеющие широкие связи с американскими и израильскими сородичами и в наибольшей степени ориентированные со времен войны на развитие экономических и культурных связей с буржуазными странами Запада, — “потенциальная агентура американского влияния”31. В декабре 1952 г., когда подозрения такого рода достигли высшей точки, И. В. Сталин говорил: “Любой еврей-националист — это агент американской разведки. Евреи-националисты считают, что их нацию спасли США… Они считают себя обязанными американцам”32.
В 1946 г., когда подобные настроения еще только набирали силу, обращают на себя внимание выводы созданной по личному поручению Сталина комиссии в составе А. А. Кузнецова, Н. С. Патоличева и М. А. Суслова по обследованию и изучению деятельности Совинформбюро. Они были сформулированы в записке от 10 июля и содержали констатацию о “недопустимой концентрации евреев”33 в учреждении, неудовлетворительно ведущем нашу пропаганду за рубежом. В Постановлении Политбюро ЦК ВКП(б) “О работе Совинформбюро” от 9 октября отмечено, что оно “фактически устранилось от разоблачения антисоветских происков реакционных кругов империалистических стран”34. Эти констатации стали едва ли не первым предвестником грядущей кампании борьбы с космополитизмом.
Кампания приобрела масштабные формы вскоре после арестов активистов Еврейского антифашистского комитета (ЕАК)35. Преследование комитета перешло в активную фазу со времени гибели (январь 1948 г.) его руководителя С. М. Михоэлса36, подозревавшегося в попытках использовать дочь Сталина Светлану и ее мужа Г. И. Морозова в корыстных интересах евреев. Особое негодование Сталина вызвало то, что по каналам ЕАК в США транслировались слухи о его виновности в гибели жены Надежды Сергеевны и других родственников. В этой связи в конце 1947 г. были арестованы сотрудники академических институтов И. И. Гольдштейн и 3. Г. Гринберг, “изобличившие” родственников Сталина по линии жены — А. С. Аллилуеву, Е. А. Аллилуеву, ее второго мужа Н. В. Молочникова и дочь от первого брака К. П. Аллилуеву как источник “клеветнических измышлений по адресу членов правительства”37. В записке МГБ от 28 марта 1948 г. утверждалось, что руководители ЕАК являются активными националистами и проводят антисоветскую националистическую работу, особенно проявившуюся после поездки С. М. Михоэлса и И. С. Фефера в 1943 г. в США, где они вошли в контакт с лицами, связанными с американской разведкой38.
С деятельностью ЕАК было решено покончить после приезда в Москву в сентябре 1948 г. израильского посланника Голды Меерсон (Меир) и ряда восторженных встреч, устроенных посланнице недавно возникшего государства Израиль (провозглашено 14 мая 1948 г. на основе решения Генеральной Ассамблеи OOН ot 29 ноября 1947 г.)39. Особую настороженность руководителей СССР вызывала готовность многих советских евреев переселиться на историческую родину или отправиться добровольцами на войну израильтян с арабами. Все это было расценено как измена социалистической Родине40. Не нравились Сталину дружеские отношения, завязавшиеся у Меерсон с женой Молотова П. С. Жемчужиной, ее заинтересованное участие в делах ЕАК41.
Советское руководство пыталось удержать Израиль в орбите своего влияния, помогая оружием, а также беспрецедентным предложением переселить палестинских арабов-беженцев (свыше 500 тыс.) в советскую Среднюю Азию и создать там арабскую союзную республику или автономную область. Такое предложение было сделано осенью 1948 г. в Совете Безопасности ООН советским представителем Д. 3. Мануильским42. Однако оно не вызвало ожидаемой реакции. С переизбранием 7 ноября 1948 г. Г. Трумэна президентом США на второй срок и его заявлением о поддержке устремлений Израиля (его признание Соединенными Штатами де-юре, предоставление долгосрочного кредита в 135 млн долларов) руководство СССР утратило надежду на достижение своих целей в этой стране, отпала необходимость и в уже запланированной поездке в Израиль делегации ЕАК43. Сразу же обрели значимость не раз поступавшие ранее из высоких кабинетов ЦК и МГБ предложения о ликвидации ЕАК в связи с его “националистической деятельностью”44. Среди обеспокоенных ростом еврейского национализма оказался Л. М. Каганович. Позднее (в 1988 г.) он утверждал: “Иосиф Виссарионович согласился с моими доводами о том, что целесообразно свернуть деятельность Еврейского антифашистского комитета, слишком тесно связанного с зарубежными сионистскими центрами в США, Израиле и Европе, и нанести удар по “космополитизму”, прежде всего по космополитично настроенной советской еврейской интеллигенции”45.
20 ноября 1948 г. Политбюро ЦК постановило “немедля распустить Еврейский антифашистский комитет”46. По “делу ЕАК” были арестованы 14 членов его президиума и активистов. В их число входили поэты Д. Р. Бергельсон, Л. М. Квитко и П. Д. Маркиш; С. Л. Брегман, заместитель министра Госконтроля РСФСР; В. Л. Зускин, занявший пост Михоэлса в еврейском театре; И. С. Фефер, секретарь ЕАК; Б. А. Шимелиович, главный врач Центральной клинической больницы им. Боткина; академик Л. С. Штерн, руководительница Института физиологии Академии медицинских наук; И. С. Юзефович, младший научный сотрудник Института истории АН СССР. Аресту подверглись также бывший заместитель министра иностранных дел и начальник Совинформбюро С. А. Лозовский, отвечавший за работу комитета по линии государственных структур, и П. С. Жемчужина, оказывавшая протекцию комитету. В. С. Абакумов проявил медлительность в организации расследования “дела ЕАК”. Оно было завершено уже без его участия летом 1952 г.47 .
Поводом для начала массовой кампании по борьбе с космополитизмом стал доклад Г. М. Попова, первого секретаря МК и МГК ВКП(б). В первой половине января 1949 г., будучи на приеме у Сталина, он обратил его внимание на то, что на пленуме Союза советских писателей при попустительстве Агитпропа ЦК “космополиты” сделали попытку сместить А. Фадеева, он же из-за своей скромности не смеет обратиться к товарищу Сталину за помощью. (На протяжении 1948 г. Агитпроп не придавал значения рекомендациям Фадеева заняться Всероссийским театральным обществом — “гнездом формалистов, чуждых советскому искусству”.) Когда Д. Т. Шепилов, в свою очередь принятый Сталиным, начал говорить о жалобах театральных критиков на гонения со стороны руководства ССП и в доказательство положил на стол соответствующее письмо, Сталин, не взглянув на него, раздраженно произнес: “Типичная антипатриотическая атака на члена ЦК товарища Фадеева”48.