В книге “Катынский синдром” отмечается, что “Весомым доказательством роли НКВД в уничтожении поляков в 1940 г.” явилось совпадение очередности фамилий при “выборочном сравнении списков-предписаний на отправку пленных из Козельского лагеря в УНКВД по Смоленской области и эксгумационных списков из Катыни в немецкой “Белой книге”, которое обнаружил военный историк Ю. Зоря (Катынский синдром. С. 291).
Действительно, “потрясающие совпадения”, выявленные Ю. Зорей, производили сильное впечатление. Однако выводы, сделанные историком, были недостаточно обоснованными.
Он не учел того элементарного обстоятельства, что формирование рабочих бригад и расселение по жилым баракам шло по мере поступления военнопленных в лагеря, что обусловливало сохранение тех компактных групп, в составе которых они ехали по этапу. Немцы, большие любители порядка, предпочитали не менять четко налаженную систему. Поэтому, кто бы ни расстрелял пленных поляков — сотрудники НКВД весной 1940 г. или нацисты осенью 1941 г., — на расстрел польских военнопленных должны были вести практически теми же группами, в составе которых они ехали по этапу, спали в бараках и ходили на работу.
При таких обстоятельствах совпадения последовательностей из нескольких фамилий в списках с одинаковой очевидностью свидетельствовали как о возможной вине в расстреле поляков НКВД СССР, так и о возможной вине немцев (документы Политбюро из “закрытого пакета” в то время не были известны). Однако в 1990 г. не вполне корректные выводы Ю. Н. Зори стали одним из основных аргументов при установлении виновности сотрудников НКВД в расстреле польских военнопленных.
Другим косвенным доказательством вины советских органов госбезопасности в бессудном расстреле тысяч польских граждан считаются документы конвойных войск об этапировании поляков из лагерей для военнопленных в областные управления НКВД. Историк Н. С. Лебедева выдвинула гипотезу, что термин “исполнено” в шифровках областных управлений НКВД о прибытии этапов пленных поляков означает “расстреляны”. По её мнению, начальник Калининского УНКВД Токарев, посылая шифровки заместителю Берии Меркулову “14/04. Восьмому наряду исполнено 300. Токарев” и “20/IV исполнено 345”, информировал о расстреле 300 и 345 польских военнопленных (Катынь. Пленники. С. 561, 564).
Данная гипотеза опровергается тем фактом, что начальник Осташковского лагеря Борисовец после каждой отправки в распоряжение Калининского УНКВД очередного этапа с живыми поляками направлял шифровки Токареву “10 мая исполнено 208. Борисовец”, “11 мая исполнено 198. Борисовец”. Это означало, что из Осташковского лагеря в адрес Калининского УНКВД отправлено 208 и 198 военнопленных поляков (Катынь. Расстрел. С. 142). Так что термин “исполнено” означал как подтверждение прибытия этих этапов, так и отправку этапов военнопленных или заключенных. Возможно, он имел ещё какое-то значение, но свидетельств этому нет.
Однако на основании изложенных выше косвенных некорректных гипотез заведующий Международным отделом ЦК КПСС В. М. Фалин в своей записке от 23 февраля 1990 г. “Дополнительные сведения о трагедии в Катыни” сообщил М. С. Горбачеву, что советские историки (Зоря Ю. Н., Парсаданова B. C., Лебедева Н. С.) обнаружили в фондах Особого архива и Центрального государственного архива Главного управления при Совете Министров СССР, а также Центрального государственного архива Октябрьской революции неизвестные документы и материалы о польских военнопленных, позволяющие “даже в отсутствии приказов об их расстреле и захоронении… сделать вывод о том, что гибель польских офицеров в районе Катыни — дело рук НКВД и персонально Берии и Меркулова” (Ф а л и н В. Конфликты. С. 346. Катынь. Расстрел. С. 579, 580).
Эта записка во многом предопределила решение М. Горбачева о том, чтобы без какого-либо судебного рассмотрения обстоятельств “Катынского дела” передать главе польского государства В. Ярузельскому, во время его пребывания в Москве, “корпус катынских документов из Особого архива”, а также признать “вину органов советской госбезопасности за массовое убийство” польских военнопленных (Катынский синдром. С. 295).
13 апреля 1990 г. в день встречи М. Горбачева и В. Ярузельского в газете “Известия” появилось официальное “Заявление ТАСС о катынской трагедии” с признанием вины “…Берии, Меркулова и их подручных” за гибель примерно 15 тысяч польских офицеров (Катынь. Расстрел. С. 580, 581). Жертва Горбачева, как, впрочем, всё, что он делал, оказалась напрасной. Отношения с Польшей не улучшились, наоборот, польское руководство получило прекрасную возможность усилить давление на СССР.