Смоленский историк Л.В.Котов, находившийся в Смоленске весь период немецкой оккупации и собравший солидный документальный архив по “Катынскому делу”, в статье “Трагедия в Козьих Горах” утверждал, что “гитлеровцы доставили в Смоленск около двух тысяч евреев из Варшавского гетто весной 1942 года… Евреи были одеты в польскую военную форму. Их использовали на строительстве военно-инженерных сооружений, а потом? Потом расстреляли… Может быть, в Козьих Горах?” (“Политическая информация”. N 5, 1990, с. 57).
Также установлено, что около 20% всех эксгумированных в Катыни составляли люди в гражданской одежде. У большей части из них были обнаружены документы офицеров. В то же время известно, что офицеры в гражданской одежде составляли крайне незначительную часть в этапах, отправленных из Козельского лагеря в апреле-мае 1940 г. В отчете д-ра Г. Бутца особо подчеркивалось: “Мундиры были в основном хорошо подогнаны… Сапоги были пошиты по размеру… жертвы были в собственных мундирах”.
Л. Ежевский, говоря о работе Специальной комиссии Н. Н. Бурденко в январе 1944 г., акцентировал одну деталь: “Журналисты и дипломаты, которые побывали в Катыни в январе 1944 года, в один голос утверждали, что останки поляков были не в офицерской форме, а в солдатской” (Е ж е в- с к и й. Глава “Преступление и политика”).
Однако Л. Ежевский ошибался. Трупы, которые эксгумировала комиссия Бурденко, были как в солдатской, так и в офицерской форме. Это хорошо видно в документальном фильме о советской эксгумации в Катыни в 1944 г. Л. Ежевский, сам не подозревая, акцентировал очень важный факт о том, что в Катыни захоронены не только офицеры из Козельского лагеря.
Возникает закономерный вопрос: что за польские солдаты и лица в гражданской одежде оказались в катынских могилах, если в Козельском лагере содержались только офицеры, абсолютное большинство которых было одето в офицерскую форму?
“Двойники” и “живые мертвецы” Катыни
Немецкий эксгумационный список 1943 г. скрывает и другие тайны. Фактом, убедительно свидетельствующим об умышленных манипуляциях немецких оккупационных властей с документами катынских жертв во время проведения раскопок в Козьих Горах, является наличие в официальном эксгумационном списке значительного числа “двойников”.
Если верить немцам, то польский капитан Чеслав Левкович (Czeslaw Lewkowicz) был эксгумирован в Козьих Горах дважды — первый раз 30 апреля 1943 г. под N 761 и второй раз — 12 мая 1943 г. под N 1759. “Первый” труп капитана Ч. Левковича опознали по справке о прививке N 1708, фотографии, золотому крестику на цепочке с надписью “Kroutusiowi — Nulka” и свидетельству о производственной травме, найденному на теле. “Второй” труп капитана Левковича опознали по расчетно-сберегательной книжке, удостоверению артиллериста и письму от Янины Дембовской из Гостына.
“Первый” труп Мариана Перека (Marian Perek) эксгумировали и опознали 10 мая 1943 г. под N 1646 (почтовая открытка, два письма и блокнот), “второй” труп — 24 мая 1943 г. под N 3047 (офицерское удостоверение и записи из Козельска на русском языке).
Яна Гославского (Jan Goslawski) опознали первый раз 10 апреля 1943 г. под N 107 (удостоверение личности, справка о прививке N 3501, письмо военного министерства) и второй раз 6 июня 1943 г. — под N 4126 (два письма).
На сегодняшний день таких “двойников” в эксгумационном списке уже выявлено не менее двадцати двух! Все эти 22 польских офицера действительно содержались в Козельском лагере для военнопленных и весной 1940 г. были отправлены из Козельска в Смоленск с формулировкой “в распоряжение начальника УНКВД по Смоленской области”.
Ни в одном случае опознания “двойников” комплекты документов на одну и ту же фамилию, найденные на двух разных трупах, не совпадали. Объяснить такое большое число “двойников” случайностями (например, что часть документов в момент эксгумации выпала из кармана одного трупа и случайно попала в карман соседнего, что эксперты при упаковке документов перепутали конверты и пр.) невозможно, поскольку трупы “двойников” извлекались из разных могил, в разные дни, иногда с интервалом в несколько недель!
Удивительным фактом является то, что некоторые польские офицеры, числившиеся в немецком эксгумационном списке, на самом деле оказались живы после окончания войны. Факт существования в Польше “живых мертвецов” из Катыни подтверждает публикация В. Шуткевича “По следам статьи “Молчит Катынский лес”, в которой приводится письмо подполковника в отставке, бывшего офицера Войска Польского Б. П. Тартаковского. Борис Павлович пишет, что, когда их часть стояла в польском городе Урсус, в дом, рядом с которым квартировал Тартаковский, “вернулся майор Войска Польского, фамилия которого значилась в списках офицеров, расстрелянных в Катыни” (“Комсомольская правда”. 19 апреля 1990 г.).