Но вот с языческими увлечениями пока нет окончательной ясности. Можно, наверное, придерживаться принципа комплиментарности: делу время — потехе час. Потусовались на кельтском фестивале, малость пошаманили — и на исповедь. Недавно довелось слышать отчёт о миссионерской работе среди школьников, отдыхавших в лагере на Черноморском побережье. Каждый вечер администрация лагеря устраивала дискотеку — это же нормальный современный досуг нормальных современных ребятишек! — после чего те приходили в состояние невменяемости и по ночам мучились кошмарами. Чтобы снять стресс, миссионеры ввели ритуал “ежевечерней свечи”: дети после дискотеки усаживались в круг, зажигалась свеча, и они то ли что-то про себя рассказывали, то ли просили друг у друга прощения, то ли слушали душеполезные беседы — мы, честно говоря, не помним. Помним только, что на следующий день они опять бежали на дискотеку. А поскольку кошмары с помощью миссионерского ритуала удалось устранить, то дискотека стала для них ещё более привлекательной. Как для пьяницы водка без похмельного синдрома.
А есть другой, более тесный, что ли, вариант интеграции, уже апробированный в самых что ни на есть “продвинутых” странах. На стенах одного крупнейшего собора Германии мы увидели листовки, приглашающие на какие-то кришнаитские радения, нью-эйджевские семинары и прочую антропософию.
— Наш епископ из либеральных католиков, — пояснил знакомый немец. — Он не видит в таком соединении ничего плохого. Мессы редки, помещение всё равно простаивает. А так кто-нибудь из посещающих семинары нет-нет да и заглянет потом на службу. И, в конце концов, может быть, придёт к христианству. Такие случаи тоже бывают, хотя и нечасто. Но ведь если нам удастся спасти хотя бы одну душу, это уже великое дело, не правда ли?
В другом уголке Германии пошли ещё дальше и, учитывая современную специфику, стали сдавать помещение кирхи в аренду для банкетов, свадеб и прочих праздников. Будучи приглашёнными на юбилей знакомого скульптора, мы поначалу не поняли, куда нас привезли на это торжество. Думали, в уютный ресторанчик. Немножко удивились, увидев на стене большое распятие, но отнесли это на счёт местных традиций. Когда гости начали, опять-таки отдавая дань национальным традициям, плясать какой-то альпийский галоп с гиканьем, топотом и подпрыгиванием, крест, несмотря на свою массивность, стал угрожающе раскачиваться наподобие маятника.
— Зачем распятие повесили там, где танцуют? — спросили мы хозяйку вечера. — Не лучше ли его перевесить в другое помещение, а то вдруг упадёт?
— В другое помещение? — удивилась жена скульптора. — Но в нашей церкви распятие всегда висело именно здесь. — И, видимо, заметив, что мы шокированы, извиняющимся тоном добавила: — Что делать, сейчас такое время… Церкви надо как-то выживать. Налоги растут, а пожертвований от прихожан всё меньше. Поначалу у нас, правда, высказывались разные мнения. Не все были довольны. Некоторые, как и вы, предлагали снимать распятие на то время, когда кирха функционирует как ресторан. Но потом здравый смысл победил. Это ж так обременительно: всякий раз снимать, убирать, потом снова вешать крест. Наш спор помог разрешить один умный человек, профессор философии, который преподаёт в университете и хорошо знает молодёжь. Он сказал, что это можно расценивать как новую форму миссионерства. Сейчас ведь многие даже слышать не хотят о вере, а так, веселясь и танцуя, они будут видеть перед собой распятие и Христос будет потом ассоциироваться у них с воспоминаниями о хорошо проведённом вечере.
Кому какие песни скучны…
Список отличий современного стиля жизни от христианских норм можно было бы продолжать, но надеемся, и без того уже ясно, что это “две вещи несовместные”. И для христиан тут нет никакой неожиданности, потому что мы предупреждены Евангелием. “Царство Моё не от мира сего” (Ин., 18:36), — говорил Спаситель. И добавлял, обращаясь к ученикам: “Если бы вы были от мира, то мир любил бы вас” (Ин., 15:19). А вот из Евангелия от Иоанна, когда Христос перед самым своим пленением молит Отца об апостолах. Обратите внимание на то, какие слова в этом молении повторяются дважды: “Я передал им слово Твое, и мир возненавидел их, потому что они не от мира, как и Я не от мира. Не молю, чтобы Ты взял их из мира, но чтобы сохранил их от зла. Они не от мира, как и Я не от мира” (Ин., 17:14-16).
Ну а позднее, в своём первом Послании апостол Иоанн уже сам высказался о несовместимости христиан с миром сим: “Не любите мира, ни того, что в мире: кто любит мир, в том нет любви Отчей, ибо всё, что в мире: похоть плоти, похоть очей и гордость житейская, не есть от Отца, но от мира сего” (1 Ин., 2:15-16).