Тогда я задумался о том, н а с к о л ь к о п о д л и н н а вся картина, ежедневно разворачивающаяся перед постояльцами. Ревностное благочестие, демонстративная покорность и прочие патриархальные проявления. И мысленно перекинул мостик в Иран: а не обманчив ли и тамошний миропорядок?
Понимаю, делать обобщения на основе мимолетных впечатлений опрометчиво. Но во второй половине 90-х появились и вполне объективные приметы духовного кризиса. В 1997 году на президентских выборах победил Мохаммад Хатами. Он был реформистом, сторонником сближения с Америкой. Не случайно бойкие на язык журналисты тут же приклеили ему ярлык “иранский Горбачев”.
Начались подозрительные шушуканья с американцами. Заместитель министра иностранных дел Ирана Садек Харрази отправился на Кипр для установления прямых контактов с сотрудниками Госдепа. Правда, по возвращении в Тегеран Харрази отправили в отставку. Но его поддерживал не только Хатами, а Хашеми Рафсанджани - главная надежда реформистов (“Независимая газета”, 21.05.2002).
Мы, русские, на собственном опыте убедились, как опасно такое брожение в верхах. Вот почему я не счел большим преувеличением мнение иранского диссидента, обнародованное “Известиями”: “Этот режим охвачен кризисом изнутри, и больше 10-15 лет он не продержится” (“Известия”, 25.02.2005).
Из такой ситуации было два выхода: либо либерализация, перестройка по горбачевскому образцу, либо же раскрытие духовного потенциала революции. Не консервация внешних черт, в данном случае исламского “патриархата”, а их смелое обновление - именно для сохранения духовной сути. Слова Ахмади Нежада о “новой исламской революции”, сказанные после избрания, не случайны.
Победив в 2005-м, Ахмади Нежад повел страну по второму, я глубоко убежден - спасительному пути. Он необычно молод для иранского руководителя, в момент избрания ему не было и пятидесяти. Он первый президент Ирана, не имеющий духовного звания. Технократ, преподаватель технического вуза, Ахмади Нежад вернул на политическую сцену студенческую молодежь. Между прочим, именно студенты были главной движущей силой революции 1979 года.
Недобросовестные СМИ сформировали образ Ирана как своего рода реликта Средневековья, мрачной страны дряхлых аятолл. На деле иранская нация - одна из с а м ы х м о л о д ы х в мире. Две трети населения - моложе тридцати (“МК”, 19.06.2006). Значительная часть молодежи обучается в вузах. Кстати, 60% студентов - девушки (“Независимая газета”, 10.04.2006). Опровержение еще одного мифа западной пропаганды, твердящей о “забитой иранской женщине”.
Динамичный президент стал олицетворением м о л о д о с т и Ирана. Его порывистость, почти бретерская резкость полемических эскапад созвучны юношескому бунтарству. Ошибаются те, кто ждет, что студенты рассорятся с Ахмади Нежадом. Недовольные крикуны есть везде. Но далеко не везде их утихомиривают их же сверстники, как случилось в университете Амир-Кабир. Уж кто-кто, а профессиональный преподаватель Ахмади Нежад знает, как управляться со студентами.
Но, обновляя форму иранской общественной жизни, Ахмади Нежад сохраняет ее духовную суть. Появление студенчества на политической сцене не привело к либерализации Ирана, не столкнуло его на западный путь. И это закономерно, ведь нынешние молодые в прямом смысле слова “дети исламской революции”. Пусть они не носят черных одежд, сегодня они больше нужны Ирану, чем религиозные ортодоксы.
Не имеющий религиозного сана, Ахмади Нежад глубоко религиозен. Его вера в корне отличается от того показного благочестия, которое так неприятно поразило меня в Дамаске. Это устремленность чистого сердца, не оглядывающегося на формальные правила. Не так давно ультраконсервативные издания устроили форменный скандал по поводу того, что, встретив свою престарелую учительницу, Ахмади Нежад, в знак почтения, поцеловал ей руку. “Нарушение норм шариата!” - кричали первые полосы иранских газет (“Новости”, ОРТ, 3.05.2007). Однако для подлинно верующего чувство благодарности важнее - оно первое и самое глубокое из всех, что соединяет человека с его Творцом.
Искренняя вера определяет всё поведение Ахмади Нежада - вплоть до его хозяйственной деятельности. В бытность тегеранским мэром он тратил огромные суммы на благоустройство города. Как вы думаете, с какой целью? Повысить его инвестиционную привлекательность? Поднять свой рейтинг? По собственному признанию Ахмади Нежада, он готовил столицу к явлению имама Махди (“Независимая газета”, 15.04.2006).
Человеку, незнакомому с верованиями ислама, требуются пояснения: Махди - двенадцатый имам из рода Али, зятя и одного из ближайших сподвижников Мухаммеда. По преданию, Махди не умер, но исчез из мира, стал “скрытым имамом”. Он вернется в конце времён для спасения “правоверных”. Ахмади Нежад считает, что до явления Махди, иными словами до Апокалипсиса, остались считанные годы (там же).