“Уж не пришлось бы пробиваться к своим с боем прямо с вокзала?” - волновался я.
Горящее Приднестровье
В Тирасполь мы прибыли 23 февраля. Падал мелкий снежок, цепляя ресницы и тая на губах. Зимняя тишь не предполагала чего-то неожиданного. Конечно, нам хотелось торжественного приема, звуков оркестра, но нас никто не встретил. И зловеще чувствовалась пороховая обстановка. Но зато нам никто и не мешал. Мы свободно добрались до здания городского совета на площади. Зашли в специальный комитет.
В нем оказались одни женщины. Мужчины как бы устранились от дел, а всем руководили представительницы слабого пола. Может, жены офицеров 14-й российской армии, которая дислоцировалась в Приднестровье. Они приехали в эти края с мужьями, укоренились, вырастили детей и вдруг по чьей-то воле сделались неугодными. Они-то и стали грудью на защиту своего очага.
Мы предъявили документы:
- Казаки Войска Донского…
Нас оглядели.
- Разрешите обратиться, - спросил Бураков. - А не вы ли будете теми дамочками, что в августе прошлого года сели на рельсы и перекрыли железную дорогу на Кишинев?
Женщины заулыбались.
- Бедовые! Может, вас еще интересует, как у нас решаются проблемы с оружием?
- Конечно, не воевать же нам только перочинными ножами! - воскликнул Бураков.
- Вчера гвардейцы из Дубоссар достали винтовки.
- Это подарок к 23 февраля!
- Ко дню Советской Армии!
- Догадываюсь, что означает “достали”, - продолжал Бураков. - Дамочки подбираются к складам, оттесняют солдат. А за ними уже толпа. Замки сбивают, оружие забирают…
- Вы что, там были?
- Если бы…
- У нашего Ермака Тимофеевича нюх на все, что стреляет. Вот он и фантазирует, - подключился я к разговору.
- Но фантазирует метко, - рассмеялись женщины.
Нас пригласили к накрытому в соседней комнате столу, угостили приднестровским вином. За едой мы узнали, что с осени полицейские из Кишинева предпринимали попытки прорваться в город Дубоссары, а в декабре сосредоточились у Дубоссарской ГЭС. По ней собирались перейти на левый берег Днестра.
- Это самый опасный участок обороны, - посерьезнели женщины. - Там вас ждет походный атаман Войска Донского Ратиев.
- Едем в Дубоссары!
Расставаться с “командиршами” не хотелось. Но к горсовету подогнали “ЛАЗ”, и нас повезли в Дубоссары. Я сидел на переднем сиденье автобуса и, как заправский лектор, спешил рассказать казакам то, что удалось почерпнуть перед отъездом:
- Вам следует знать, что левобережье Днестра заселено русскими и украинцами. Самый большой город здесь Тирасполь. Он основан еще Суворовым.
- Да неужели? - закачал головой Бураков.
- Его название происходит от греческих слов “Тирас”, что означает Днестр, и “полис” город. Обо всем этом и забыли кишиневские правители.
- Мы им напомним! - отвечали чуть ли не хором из глубины салона. По сторонам от дороги плыли привычные для нас фабричные заборы и такие же, как и в Черноземье, фруктовые сады; тянулись поля и террасы уже с как бы диковинными виноградниками. В низинах они утопали шпалерами в сугробах, а на взгорках чернели кустами и междурядьями. Мне вспомнилась виноградная лоза около моего дома. Она каждое лето лезла вверх и выросла на многие метры, но никогда не плодоносила. Косилась в сторону моих окон огромными листьями, словно упрекая меня в том, что я обделил ее. Почему мне вспомнилась домашняя лоза? Не знаю. Но при мыслях о доме заныло на душе. И невольно спрашивал: правильно ли поступил, что собрался в Приднестровье? Что сагитировал с собой еще двадцать парней?
Когда проехали около полусотни километров, на обочине замаячил указатель: “Григориополь”.
- Город Григория! - воскликнул Лемской.
- Только какого? - спросил я.
- Уж не Распутина ли? - засмеялся Бураков.
- Григория Орлова! Любовника Екатерины! - раздалось с задних кресел.
- Мелехова…
Пошло-поехало. Казачки принялись обсуждать, какой же Григорий более достоин, чтобы его имя носил городок на Днестре. Какая-то легкость сопутствовала нашему приезду.
При виде таблички “Дубоссары” Лемской поиграл словом:
- Дубо-дары! Что же подарит нам этот город?
“Славу или бесславие? Жизнь или смерть?” - отозвалось у меня в душе.
Автобус бойко вывернул на небольшую площадку и, обдав тротуар дымом, затормозил около четырехэтажного кирпичного дома.
- Братья! - со ступеней сбежал крепкий мужчина в казачьей форме.
- Виктор Николаевич!
- Сергей Яковлевич!
Я обнялся с походным атаманом Виктором Ратиевым.