- Заплачу, - ответил Михаил. Может, Настя здесь не та? Другая? А спросить фамилию Насти Михаил не смог - страшно стало. Неужели обманывала?
- Хорошо. Я через час подойду…
И, выйдя из ресторана, Михаил потащился в сквер напротив. Там, конечно, не тайга, но хоть какие-то деревца, обронившие листву, родные все-таки существа. И высится на постаменте окрашенный серебряной краской маленький памятник художнику Сурикову, и скамейки стоят вокруг.
Михаил посидит часик и все увидит.
7
Душа наливалась тоской, как тяжелым ядом.
Михаил подумал, что ближе к шести в ресторан начнут входить люди и среди них, наверное, и Настя. Или она со двора, через служебный вход?
А вдруг да и старые знакомые появятся, они вполне могли за эти месяцы круто разбогатеть, очень уж бесстрашные парни. Если, конечно, снова не попали за решетку.
Если они появятся и заметят Михаила Честнова, то как Михаил поведет себя? Из-за них, сволочей, он вынужден был уехать и, может быть, навсегда потерял свою Настю.
До него вдруг дошло: из-за страха перед их темным беспощадным миром Настя и не поехала к Михаилу. Сплавила его подальше от себя.
Коля-колокольчик хмыкнет: "Дунь, плюнь, глянь, все бабенки дрянь!" От злобы на них и на себя у Михаила зубы заныли. И как он только влип в их компанию? По глупости, по легкомыслию.
Однажды зимним вечером знакомые парни из шиномонтажной (а сам Михаил работал тогда в автомастерской) анекдоты рассказывали на улице, Мишу подозвали, и он с ними тут в сумраке похохотал. А потом оказалось - стоял вместе с ними на стрёме. Кто-то из компании в это время киоск с аппаратурой ограбил.
Они тоже ачинские, жили на одной с Михаилом улице. Если бы они не из Ачинска, Михаил туда и увез бы невесту. Отец помог бы комнату снять, он на заводе в авторитете и зарабатывает неплохо. Да и сам Михаил дело бы нашел, у него руки правильно пришиты.
Что же за анекдоты парни тогда рассказывали? Что затянуло к ним серьезного парня? А говорили они, гогоча, всякую смешную хреновину на букву "о": "Однажды отец Онуфрий, обходя огромный околоток, обнаружил около озера остроносую Ольгу. Ольга, отдайся, озолочу… - окликнул Ольгу отец Онуфрий, однако Ольга оттолкнула отца Онуфрия… "
- Продолжай, - кивнул Коля-колокольчик смешливому Михаилу. И Михаил тоже что-то придумал в продолжение этих слов на букву "о".
Когда он позже рассказал Насте об этой дурацкой игре и как неожиданно милиция их повязала, девушка рассмеялась и долго смеялась как заведенная.
- Ты такой же!.. как я!.. Палец покажут - смеюсь. - И вдруг ласково толкнула Михаила ладошкой в грудь. - А давай сами придумаем. На другую букву.
- А на какую ты хочешь?
- На букву "л". Любовь.
- Давай. Про нас, да?
- Да.
Но оказалось, что это не просто - сочинить связную историю из слов, которые начинались бы на одну и ту же букву.
- Летом… - произнес Михаил, - летом…
- Любимый ласково ловил ласточек… - мигом продолжила Настя и снова зашлась в смехе. - Или ловил лилипуток…
Было ужасно смешно. Но "не в ту степь", как говаривал отец Михаила.
- А давай на "н"… - предложил Михаил. - Настя.
- Ну? - расширила бойкие глаза Настя.
- Настя. Никогда, никогда… не… найду…
- Ну?
- Н…не… необыкновеннее Насти… - наконец сообразил Михаил.
- Молодчага! - Девушка потянулась и поцеловала его в губы. - И больше н-ничего не новори. Это вместо "говори"… - она снова заливалась смехом.
- Не нуду новорить…
Неужели из-за этих гадких парней она выгнала Михаила из города - подальше от себя?! Или зря он наговаривает в мыслях на нее? Настенька верна, Настенька любит, она просто сменила место работы…
Тем временем в ресторан уже входили вальяжно мужчины в красной и черной коже, даже брюки у них из кожи, и дамы в рыжих и синих мехах, хотя еще никакой зимы нет. Людям, видимо, хочется показать свое благосостояние.
Среди этого праздного народа ни Насти не было видно, ни ачинских парней. Настя, скоре всего, уже прошла на работу со двора, а если и не прошла, идти туда и там ее ловить Михаилу не хотелось. Она еще черт знает что наговорит. Скажет, ты во всем виноват. Он должен увидеть ее в самом ресторане… а что он там может увидеть, почему-то пугало Михаила…
Вот и шесть вечера.
Михаил вынул из новенького бумажника пятисотрублевую фиолетовую бумажку и направился через улицу к ресторану, где швейцар, уже признавший его при вечерних огнях, кивая, приоткрыл тяжелую дверь…
8
А тут уже на эстраде гремел оркестр каких-то дергающихся мальчиков со скрипками и медными инструментами, воздух пронизывали, шаря во все стороны, разноцветные тонкие лазерные лучи, по сумеречному залу бегали официанточки в желтых жакетиках и красных юбках, мелькали меж столиками, на которых уже поблескивали темные бутылки шампанского и спелые фрукты в вазах. Девушки принимали заказы. И там же с блокнотиком суетилась Настя.