Неизвестный по фамилии майор, представившись оперативному дежурному по дивизии майору Дышельману "старшим переводчиком штаба фронта", заявил, что он по заданию Военного Совета фронта, не указав какого, прибыл с представителями американского командования для розыска документов американских военнослужащих, бывших в плену у немцев. При этом майором-переводчиком было предъявлено майору Дышельману отношение с угловым штампом Военного Совета фронта, подписанное секретарем Совета, в котором командиру 425 сд полковнику Быченкову предлагалось оказать всяческое содействие американцам в розыске и вывозе документов якобы бывшего на этой территории до мая-месяца лагеря военнопленных.
Майор Дышельман, не установив надлежащей проверкой личностей прибывших, допустил объезд расположения дивизии американскими представителями. Вместо того, чтобы об их приезде немедленно доложить вышестоящим начальникам в дивизии и в корпусе, майор Дышельман поручил своему помощнику по дежурству капитану и/с Гельману заняться этим вопросом и оказать помощь американцам. Последний не только оказал содействие в нахождении места, но и выделил из дежурного подразделения 10 (десять) человек, которые в одном из бараков обнаружили под полуметровым слоем земли 64 больших, защитного цвета дюралюминиевых ящика, запертых внутренними замками, принятыми в немецкой армии для хранения медикаментов. Все эти ящики нашими бойцами были выкопаны из подпола барака, очищены тряпками от земли и погружены в "студебеккеры".
Своими действиями майор Дышельман и капитан Гельман проявили беспечность и потерю бдительности, за что они подлежат преданию суду Военного трибунала.
Учитывая положительную службу Дышельмана и Гельмана, нахожу возможным вопрос об ответственности указанных лиц разрешить в дисциплинарном порядке Вашей властью.
ШИФРОТЕЛЕГРАММА ШТ ИЗ 71А ПОДАНА 30.5.45 г. 15.40
Командирам соединений 71 А
Передаю директиву Нач. Генштаба КА № 117502 от 29.5.45 г. "За последнее время почти во всех фронтах имели место случаи массового отравления военнослужащих ядовитыми трофейными жидкостями, принимаемыми за спиртные напитки.
Верховный Главнокомандующий приказал:
1. Категорически запретить употребление каких бы то ни было трофейных вин и напитков, а также трофейных продуктов без разрешения командира части и без предварительного врачебно-лабораторного исследования их.
2. Разъяснить всему офицерскому составу настоятельную необходимость самых тщательных мероприятий по укреплению дисциплины, исключающих случаи самовольного использования военнослужащими трофейных продуктов и напитков.
3. Случаи отравления расследовать и о принятых мерах доносить в ГШ КА*.
Антонов"
Командующий армией приказал:
1. Настоящую директиву принять к точному и неуклонному исполнению.
2. Все случаи отравления спиртными напитками и пищевыми продуктами немедленно и тщательно расследовать и материалы передавать Военному Прокурору армии, выводы по результатам расследования немедленно представлять в штаб армии.
3. Все наличие спиртоподобных жидкостей сдать трофейным органам и на армейские склады ВТС, а при невозможности сдачи и (или) организации надежной охраны — УНИЧТОЖИТЬ.
Нач. штаба армии генерал-майор
Антошин
ПРИЕЗД КОМАНДУЮЩЕГО 71 АРМИИ
Самая черная неделя в моей жизни завершилась 31 мая неожиданным для многих экстренным совещанием в штабе дивизии, на которое должен был прибыть командующий армией генерал-полковник Смирнов.
Сам факт приезда командующего на совещание в дивизию, куда были вызваны в полном составе руководство корпусом и дивизии, мог означать, что в жизни произошли какие-то неизвестные чрезвычайные события и над дивизией сгустились грозовые тучи.
В ожидании прибытия командующего перед штабом дивизии собрались офицеры, курили, вполголоса сдержанно переговаривались, перешептывались, высказывая разные догадки. Ощущение тревоги, предстоящей бури витало в воздухе.
В 10.00 из подъехавшего к штабу "паккарда" вышел командующий с осунувшимся, бледноватым, сухим, каменно-непроницаемым лицом. Я заметил, как он изменился. Мне врезалось в память его властное живое лицо во время переправы на левый берег Одера, радость и улыбка, когда он с гордостью зачитывал правительственную телеграмму и обнимал Астапыча, благодаря его за успешное взятие плацдарма.