— Мне нельзя лежать, мне мушика встречать нато. Он мне приемник и пять путылок вотки привезет.
И тут он рассказал странную историю, как он отдал три оленьи шкуры какому-то водителю "Татры", а тот пообещал привезти приемник и водку. Вот она причина ежедневных его дежурств! Старик знает график выезда машин из автобазы и время возвращения. И ежедневно утром и вечером выходит он на зимник в надежде, что его водитель остановится и отдаст обещанное. Пройдут восемнадцать машин — и он идет домой. И так каждый день: утром восемнадцать машин, вечером восемнадцать машин.
И не хочет он верить в то, что его обманули, не может он этого понять, потому что он САМ договорился, и ТОТ пообещал. Не может старый лесной житель поверить в обман. С ним еще такого не было за всю его длинную жизнь.
— Усть Иванович, не нужно больше ходить на зимник, — сказал я старику, — обманул он тебя, пошутил он.
— Мушик не шутил, мушик серьезно сказал, — твердо и упрямо ответил он.
— Ты хоть запомнил мужика, машину, номер?
— Мушик с усами, на красной "Татре".
Да, не густо: все они с усами, и "Татры" все красные. Старый охотник отвернулся.
— Мне его встретить нато. Вдруг он приетет, а меня нет. Как он отдаст? А он потом мучиться путет. И после смерти его душа не путет снать покоя. По-нашему, кто долг не оттаст, шибко мучиться путет на том свете.
Он отвернулся и замолчал.
Мы уезжали на следующий день вечером. Возле нашего "уазика" на высоком снежном сугробе сидел Усть Иванович, ждал возвращения машин из
месторождения, где они вели отсыпку. Еще долго мы видели его в зеркале заднего вида, пока он не исчез за поворотом. Всю дорогу в глазах стояла фигура старика, беспокоящегося о чьей-то душе.
Через несколько дней я заехал на автобазу, привез водку и новенький, в упаковке, радиоприемник, попросил одного усатого парня отвезти тому старику. Оказалось, эту историю с оленьими шкурами все водители знают. А должник уволился и отбыл к себе на родину.
Осенью я приехал к Кузьме уже в новую квартиру. Дуся устроилась на работу, и Галя пошла в тот же садик. Паша ходил в школу и был очень доволен, что теперь ему не нужно уезжать от родителей в интернат. Кузьма по-прежнему работал штатным рыбаком и дома бывал редко. Он рассказал, что Усть Иванович умер той весною, вскоре после закрытия зимника. Поручение мое усатый водитель выполнил, но Усть Иванович не притронулся к водке и приемник не распечатал, и по-прежнему каждый день ходил на зимник. Уже в распутицу весенним днем он собрался на оленях — якобы искать осину для обласа и не вернулся…
Нашли его 9 мая. Олени паслись рядом, запряженные в упряжку. На нартах лежала привязанная бензопила и топор. Старый охотник сидел под огромной осиной, прислонившись к ней спиной, уронив голову на грудь, украшенную боевыми орденами, которые он надел впервые со дня Победы далекого 1945 года. Руки его аккуратно лежали на коленях.
СКОКА МОЖНА…
Если бы да кабы… Если бы Лом, как прозвали путейцы этого тщедушного мужичишку, смог вовремя остановиться, бросить этот опостылевший молоток и тяжеленную лапу, провались она пропадом, да успеть на склад, то он тоже имел бы сапоги. А так — после работы все уже в общаге винцом балуются да девок щупают, а он все машет молотком или первый снег метет — завтра бы по чистому работать, да чтоб инструмент не притрусило. Он и утром раньше всех спешит. Работа дурака любит…
Ко складу друзья его направят, а там замок уже размером с портфель кладовщика Иван Иваныча. Чмокнет он его в засос и снова в общагу без сапог.
А сапоги знатные выдавали на зиму — кожа вороным крылом отдает, мех внутри мягкий, замок-молния играет, рыпает туда-сюда легкой серебряной дорожкой. Нет человека в бригаде и во всем СМП, не примерившего обнову. Один Митька Лом не сподобился получить положенную обувку.
Ломакин Дмитрий Вениаминович кличку получил словно в издевательство какое. Сам согнутый тяжкой работой, с вытянутыми ниже колен руками — метр с шапкой. Лом! Какой там лом, он больше на скобу смахивает. Однако ж прилипло. Ну, Лом так Лом.
К сапогам еще и полушубок дают. Да что там полушубок. Это дело привычное. Сколь полушубков уже истаскал по северам, а вот сапоги меховые впервой — раньше-то все валенки давали.
— Ты что же, Лом, сапоги не получаешь? — спрашивает Санька Сме-хов. — Может, фасон не глянется?
Хихикнул и смачно влепил карту в стол.
— Дык, того, замок тама, — машет рукой Лом.
— Где замок? — не понял здоровенный, как бульдозер, Леха Малек (Малышев, значит, по паспорту).