14 “Наш современник” N 8
Ну а чтобы приднестровский "Фёдор", известный своим непокорным нравом, не вздумал сопротивляться, предусмотрены необходимые меры: ликвидация, в не слишком отдалённой перспективе, "всех структур власти непризнанной ПМР". Надо понимать, что в первую очередь это относится к силовым структурам, которые в 1992 году одни лишь и защитили приднестровский народ от ещё более жестокого геноцида. Однако в таком контексте идея проведения в Приднестровье референдума в том случае, если единая, но отнюдь не ставшая дружественной Молдова всё-таки решит вступить в Евросоюз или НАТО, выглядит просто издёвкой. Трудно ведь представить, чтобы кто-либо в Приднестровье не понимал, как именно в таком случае будет выглядеть этот референдум.
И вот ведь что поразительно: в своё время "либералы", позиционировавшие себя как защитники малых народов, но более всего одержимые идеей ликвидации "империи", безжалостно попирали права тех малых народов, которые не выражали желания отделиться от России, но, напротив, стремились сохранить свою историческую связь с ней. Сегодня иные "патриоты-государственники", умами которых завладела идея восстановления "империи", с такой же лёгкостью попирают права тех, кто видится им помехой на пути к великой цели. Этого жалкого, путающегося под ногами миллиона. Как видим, крайности и впрямь сходятся. И как бы не сошлись они и по результатам подобного размашистого подхода.
Сергей Шамба ведь не случайно, надо думать, упомянул о пристально следящих за развитием ситуации народах Северного Кавказа. Один раз они уже приходили на помощь республике, и кто сказал, что не придут снова? Со всеми вытекающими отсюда последствиями, думаю, ещё более серьёзными, учитывая общую разбалансированность региона.
За Приднестровьем такой силы нет: Россия равнодушна, Украина ведёт свою собственную игру, в которой ей не с руки перечить Западу. Но опять-таки кто сказал, что не может измениться позиция Запада? едь гарантии Евросоюза уже начинают котироваться здесь выше, чем гарантии не оправдавшей возложенных на неё надежд России. Огромную роль в этом кризисе доверия сыграло то, что Москва не смогла (или не захотела) прекратить начатую Кишинёвом весной 2006 года блокаду Тирасполя. Хотя эта блокада была прямым нарушением Меморандума 1997 года, под которым стояла и подпись России. Хуже того: она, как напомнил об этом М. Демурин ("НГ", 16 июня 2008 года), решила усадить приднестровцев за стол переговоров с Кишинёвом, так и не урегулировав вопрос о снятии блокады. Такое даром не проходит, и прав Демурин: "Уважаемый и уважающий себя посредник так себя вести не может и не должен".
Итак, репутация России здесь сильно подмочена, и её, разумеется, не улучшили итоги парламентских слушаний. А если совокупными усилиями России и Запада всё-таки удастся затолкать ПМР в Молдову, именно эта территория окажется потерянной для России навсегда. После начала блокады заметно усилился до того не слишком большой отток населения отсюда, надежды убывают, а тем временем в жизнь вступает новое поколение. Те, кто родились в 1990 году, в год провозглашения республики, в 2008-м достигли совершеннолетия. Эти молодые люди по определению не могут иметь таких глубинных связей с Россией, как их родители. Зато они видели, как поступает Россия с теми, кто ей бесконечно предан. Они сами выросли в подобии резервации и вправе не желать такой участи и для своих детей. Они будут искать пути выхода из тупика, пути, которые, вполне возможно, кому-то покажутся "не соответствующими интересам России". Но ведь Россия сама отбросила рвущийся к ней народ от своего порога. Не так ли? А потому то, что сегодня кому-то видится благостной "реинтеграцией", неизбежно приведёт к окончательному разрушению здесь опорного для России слоя населения. Как это в значительной мере уже и произошло в Прибалтике, где, в конечном счёте, именно Евросоюз занялся проблемой "неграждан". Тягостность этой аналогии усугубляется тем, что новое отступление России по времени почти совпало с её прошлогодним отступлением в битве за Бронзового солдата.