Выбрать главу

Свет потухнет в доме. Печка красным из щелей прочертит по стене. Но тепло забытое напрасным облаком потянется ко мне.

Дрожь идёт. От падающих капель и листва и сердце - всё дрожит. Бьёт октябрь больной и резкий кашель, грудь тоской простуженно болит.

СЕЕРЯНИН

Я ходил на Диксон. Шёл с утра.

Мне в спину - рыбнадзор и ветерок.

В ногах - муксун, четыре осетра -

короче, конфискация и срок.

И надо ж так: бензин взять не успел.

В туман подкрались, выждали момент.

Мне шурин - брат жены - всё, помню, пел:

- Ох, попадёшься… Как накаркал, мент…

Живём на берегах одной реки,

а жить никак не можем по-людски.

Им в три мотора - что не догонять!

Вот лодки замелькали в пелене.

Чуть сблизились - они давай стрелять

сначала в лодку, а потом по мне.

Я тоже дробь на жаканы сменил

и вертанулся лихо, как в кино.

Из двух стволов в моторы им влепил.

Они трухнули, кинулись на дно.

Живём на берегах одной реки,

а жить никак не можем по-людски.

Вторую лодку я не различал.

Чуть отошёл - послушал: гонит, гад.

Бензина нет. К тому же груз не мал.

А бросишь - всё одно, ты виноват.

И главное, как ставят-то вопрос:

с сетями все гребут, а мне - смирись…

А если я родился здесь и рос?

На удочку лови и не чешись?

Живём на берегах одной реки,

а жить никак не можем по-людски.

Мне сыновья сказали:

- Будем ждать. Недолго, пап, - добавили ещё. А тот, кто в лодке, с ходу стал

стрелять.

Он мне - в плечо, и я ему - в плечо. Простите, думал, папку, пацаны. Теперь, когда опять сведут пути. Я целюсь… В лодке - брат моей жены. К нему… А он в крови… И мне:

- Прости.

Живём на берегах одной реки,

а жить никак не можем по-людски.

Да что за жизнь! Он “уходи” сказал. Мотор вдали… Ожили. Думай так. Я наскоро его перевязал. Я:

- Арестуй! А он:

- Беги, дурак!

Я уходил на Диксон. Шёл с утра. Мне в спину - рыбнадзор и ветерок. В ногах - муксун, четыре осетра - короче: конфискация и срок…

Живём на берегах одной реки,

а жить никак не можем по-людски…

РУССКИЙ мотив

Галине

Этот русский мотив Сердце больно залил. Вот и жить начала

песня. Эх, была не была ночь, как сажа бела, где со мной ты спала

вместе.

Не о том, не о сём мы с гитарой вдвоём вечерком да вздохнём тихо.

Мы устроим в душе прежний рай в шалаше. Нам не страшно уже лихо.

Здравствуй, брат-вечерок, разжигай костерок. Я черкну пару строк.

Можно? И строка за строкой отзовётся тоской. Ой-ёй-ёй, ой-ёй-ёй,

сложно.

НИКОЛАЙ ЛУГИНОВ ЗАСТАА САНЬГУАНЬ"

ПОВЕСТЬ

О забытом прошлом и возможном будущем

Это было давно. И происходило все это, как я помню, в пятом Северо-Западном пограничном округе, самом беспокойном, пожалуй, из всех.

Так давно, что многое поросло мхом, занесено летучим песком, заплыло землей.

Тем более что нет ничего относительней нашей памяти.

Любой может усомниться: а было ли это вообще? А особенно дотошный еще и спросит: "Если даже и было, то так ли на самом деле?"

Не берусь сполна утверждать, что так. Ибо слишком много лет прошло с тех пор, и ныне у меня, кажется, уже не осталось свидетелей и очевидцев. Да и сам я запамятовал, когда был призван и определен на службу в этот округ, поскольку в те далекие и юные свои времена считал, видимо, что это не столь уж и важно. И документов с тех пор не сохранилось. прочем, могут и найтись потом где-нибудь в архивных завалах, как находят строители, роя землю, черепки прошлых времен, в их числе и рукотворные свидетельства знаменитой эпохи Чжоу.

* Повесть Николая Лугинова "Застава Саньгуань" является частью большого повествования "Граница".

ЛУГИНОВ Николай Алексеевич - народный писатель Якутии, родился в 1948 году. Окончил физико-математический факультет Якутского государственного университета и Высшие литературные курсы при Литературном институте имени А. М. Горького. Секретарь правления Союза писателей России, член Президентского Совета Республики Саха (Якутия). Автор повестей “Роща Нуоралджыма”, “Песня белых журавлей”, “Дом над речкой”, рассказов и пьес. Живёт в Якутске