Валентина обиженно подхватилась и ушла в дом, а Бунтов, докурив сигаретку и пройдясь по саду, не дожидаясь темноты, отправился спать.
Он уж видел десятый сон, когда все-таки услышал чье-то царапанье в дверь… И сразу сна как ни бывало, кольнула мысль: "Роза пришла!" Но, быстро открыв дверь, увидел силуэт Валентины и сердито спросил:
- Что случилось?
- К тебе иду…
Бунтов хотел укорить, даже отругать, мол: "Будней, что ли, для этого не хватает? Специально ждала, когда ребята приедут?" - но она опередила: прижалась, влепилась целовать, и он сразу забыл все обидные слова, которых наслушался от нее за день, ничего не мог поделать ни с ней, сильнее обычного пахнущей подсолнушками, ни с собой.
Хотя и намеревался Бунтов устроить себе выходной на следующий день, да разве усидишь, ничего не делая, когда о сене забота гложет. Съездил он в Перловку за тракторной телегой, собрал мужиков, и в тот же день они перевезли копны в слободу. И потная эта работа казалась в радость, когда они, усыпанные сенной трухой, подносили навильник за навильником, набивали сарай. А как все сделали, то Бунтов подмел луг перед сараем и скомандовал:
- А теперь под душ!
Конечно, искупаться в Алешне куда приятнее, но уж больно не хотелось таскаться туда-сюда; к тому же Павел с Мариной начали собираться в Рязань. Но прежде все вместе сели обедать. Хотя за два дня и устали, но все равно за столом постоянно шутили, словно своим настроением поддерживали один другого.
Проводили они Марину с зятем, и Данилка проводил, правда, в какой-то момент покуксился, но быстро успокоился, когда дед напомнил о тракторе. Внук даже согласился посидеть с дедом на лавочке, но долго не пробыл из-за дедушкиного табачного дыма, убежал в дом, а Бунтов даже обрадовался этому. Невольно пришли мысли о том, что дальше делать, чем заниматься, какую бы придумать себе работу. И тут удачно вспомнил о Долгой лощине, о том, что почти месяц назад прихватил делянку, которая давно ждала-дожидалась его. Поэтому сразу поставил в известность Валентину
- С завтрашнего дня начинаю косить в Долгой! - сказал как можно мягче, чтобы не заводить жену.
- Чего к сену-то привязался? - все-таки нахмурилась она. - Сам, что ли, есть будешь? Или спальную снасть опять готовишь? - спросила-напомнила жена, всегда напоминавшая, когда разговор заходил о Долгой лощине, где в молодости муж путался с приезжей Анжеликой.
- Нашла что вспоминать… - укорил Бунтов.
- Да ладно уж… Делай, что хочешь, - отговорилась Валентина, не желая разжигать ссору.
Она не могла не чувствовать, что муж в последнее время постоянно юлит, привирает, и все это неспроста. За многие годы совместной жизни Валентина настолько изучила его, что даже без слов могла понять, почувствовать то или иное изменение даже не в поведении, а в настроении. Знала, что он и врать горазд. Ведь и знакомство-то их началось с вранья, когда встретилась с ним на танцах в слободском клубе, приехав в Казачью на уборку вместе с учащимися ПТУ, где училась на бухгалтера. Еще тогда он затуманил ей голову, сказав, пригласив на танец, что является студентом, что, мол, как и ее, его прислали на уборку картошки из самой Рязани! А сколько Валентине в ту пору лет-то было: семнадцать едва исполнилось. По молодости всему верила. А как врал складно, паразит! Она-то, правда, проявила характер, все наскоки пылкого ухажера отбила, хотя за месяц, проведенный в сло-
боде, поняла, что за фрукт этот Бунтов, особенно когда выяснилось, что он на год младше ее и что никакой он не студент… А он поухаживал-поухаживал и, видя, что ничего не получается, перед тем как уезжать ей, предложил расписаться, думая, что после такого заманчивого предложения девка напоследок растает. Но она и тогда отказала ему, попросила подождать до весны, когда закончит обучение… Думала, это охладит его, а он лишь сильнее разогрелся, ни за что не хотел отступать. Она колебалась, не могла сразу поверить в его искренность, но со временем так привыкла к своему озорному Андрюхе, каждый выходной теперь приезжавшему в Скопин и частенько возвращавшемуся в Казачью Засеку с синяками, что уже ни на что не обращала внимания, все прощала ему. А он, почувствовав ее серьезность, поумерил расхлябанность, которую теперь проявлял где и с кем угодно, но только не с Валентиной, в которую влюбился не абы как, а по-настоящему! Еще сильнее зауважал, когда она простила его первоначальное вранье и ни в чем никогда не укорила. Расписались они почти перед самым его призывом в армию. Кое-кто из родственников Андрея отговаривал, а отец, тот категорически не разрешал жениться, но Андрей всех переборол и сделал по-своему. Свадьбу сыграли в Казачьей Засеке в светлые апрельские дни, а через три недели Бунтов загудел в строительные войска и два года работал на бульдозере. Из армии демобилизовался, и встретила его Валентина уже с сыном, который к тому времени ходил вовсю! С тех пор прошло чуть ли не сорок лет, а они, как молодые, все выясняют отношения.