Конечно, весь предшествующий текст был написан с одной целью - задуматься над тем, какое будущее ожидает нас, то есть русских, при таком перевороте. И есть ли у нас вообще какое-либо будущее? Ведь Россия существует по крайней мере со времён Московского царства или даже со времён св. Владимира. И трудно представить себе, чтобы такое грандиозное государство, как Киевская Русь, возникло внезапно. Поэтому кажутся естественными попытки покойного академика Б. А. Рыбакова разглядеть какие-то предшествующие этому черты. И, действительно, ведь ещё Геродот писал, что севернее кочующих скифов живёт какой-то народ "скифов-хлебопашцев". Всё это охватывает громадный промежуток времени. И чтобы рассуждать о будущем русских, нужно отказаться от масштабов, которыми измеряются знакомые нам цивилизации - несколько столетий. Но ведь так же обстоит дело и с длиной человеческой жизни. Одни гибнут в младенчестве, другие живут какой-то мафусаилов век. И никто заранее срок жизни человека предсказать не может, а иначе человеческая жизнь была бы подобна жизни в камере смертников. Вероятно, так же дело обстоит и с народами: от одних остаётся лишь поговорка "погибоша, яко обры", другие существуют тысячелетиями (например, в Китае). Поэтому от этого аргумента, - что русские существуют уже давно, - как мне кажется, следует отказаться. Так я и предлагаю поступить в оставшейся части этой работы. То есть буду считать, что какое-то будущее у русских есть, и обсуждать - как мы на это будущее можем повлиять.
По-видимому, ситуация, с которой мы сталкиваемся сейчас, далеко не уникальна в истории. По крайней мере, мне кажется разумной мысль, высказанная И. Л. Со-лоневичем: "В великих столкновениях великих народов побеждает не "геройство" - побеждает выносливость. Героические моменты этой борьбы потом используются в качестве наглядных и воодушевляющих символов". И конкретнее, в применении именно к русской истории: "Самых опасных наших противников - татар с Востока и поляков с Запада - мы взяли не героическими победами и не сокрушающими поражениями. В борьбе с татарами даже и Куликовская битва в сущности ничего не изменила: мы продержались триста лет, а татары за те же триста лет выдохлись окончательно". Так произошло и сейчас: в столкновении с Западом Россия, несмотря на все поражения и уступки, продержалась, а Запад "выдохся окончательно".
Как мне представляется, все чередование различных цивилизаций следует довольно единообразной схеме. А именно, каждая цивилизация формируется одним народом или группой родственных народов. Для этого необходимо, чтобы данный народ (или народы) обладал сравнительно редким свойством - способностью (у многих из составляющих его лиц) жертвовать своей жизнью ради сохранения и расширения сферы распространения своей цивилизации. Это свойство Л. Н. Гумилёв называл "пассионарностью". До сих пор идут споры о том, является ли такое свойство врождённым, биологическим признаком или создаётся под влиянием определённой культуры. Но несомненно, что русский народ этим свойством обладает. Возможно, что в будущем появится другой народ, обладающий этим свойством в большей степени, чем русский, и тогда русские в истории сойдут со сцены как определяющая сила, но пока такого народа не видно. Несомненно, что народы западного мира (т. е. "романо-германцы", о которых пишет Трубецкой) такой "пассионарностью" обладали, но сейчас на наших глазах стали быстро её терять. Таков первый признак того, что русские пригодны для создания новой, "постевропейской" цивилизации.
Как мне представляется, способность некоторой нации формировать новую цивилизацию обусловлена распространением в этой нации определённого взгляда на
взаимоотношения человека и Космоса. Таким взглядом народы, образовавшие западную цивилизацию, несомненно обладали. Он заключался в покорении Космоса человеком и использовании его тайн для нужд человечества. Главным средством познания Космоса при этом считался эксперимент, то есть способность поставить природные явления в определённые условия, которые точно повторяли бы и выделяли некоторые свойства природы. Ещё в XIII веке монах Роджер Бэкон назвал естествознание "scientia experimental". Ту же идею в XVI-XVII вв. пропагандировал его однофамилец Френсис Бэкон, заложивший основы идеологии новой науки. Шпенглер описывает это направление в науке как "допрос с пристрастием природы при помощи рычагов и винтов, результатом чего являются простирающиеся перед нашим взором равнины, уставленные фабричными трубами и копрами шахт".