“Если большевистский режим сохранится:
а) Станет ли Америка соучастником Советской России в войне против Гитлера.
б)Должна ли Америка добиваться установления равновесия между (послевоенной) Германией и Россией путем создания независимых от них обеих буферных государств.
в) В случае нападения Японии на Приморье, должны ли тогда США вмешаться путем интервенции на Дальнем Востоке.
Если большевистский режим падет:
а) Должна ли Америка стараться восстановить большевизм в России.
б) Должны ли США по примеру Гитлера санкционировать массовое переселение народов для создания буферной зоны между Германией и Россией.
Если после большевистского режима будет установлен режим сотрудничества с Германией:
а) Должны ли США не дать возможность этому режиму установить контроль над Транссибирской железной дорогой.
б) Должна ли Америка подготовить на Дальнем Востоке противников этого режима (Китай, Япония) ( выделено мною. — Н. Н. ).
Однако самое ценное заключают в себе итоговые тезисы обсуждения:
“Военный результат этой войны решит судьбу не только большевистского режима; он может обусловить огромный процесс перегруппировки сил от Богемии до Гималаев и Персидского залива. Страницы истории открываются вновь, краски снова льются на карты.
Ключ к этому лежит в реорганизации Восточной Европы, в создании буферной зоны между тевтонами и славянами. В интересах Америки направить свои усилия на конструктивное решение этой проблемы, если только желательно предотвратить повторение войны”.
В развитие этой темы СВС провел до августа 1942 года исключительно интенсивную работу по систематизации и изучению возможностей переустройства послевоенной Европы, прежде всего ее восточной и центральной частей, и издал около 500 “строго секретных” меморандумов, ставших сразу достоянием советских ведомств. В этих меморандумах проводится тщательный смотр всех сил и стран, на которые можно было бы сделать ставку, приглашаются все эмигрантские правительства или оппозиционные группы из тех государств, которые все еще не находятся под влиянием США, а сами доклады и обсуждения проходят в специально образованной группе под названием, вполне соответствующим Атлантической хартии: “Группа по изучению мирных целей европейских наций”.
В заседаниях принимали участие А. Сметона — бывший президент Литвы, К. Р. Пушта — бывший министр иностранных дел Эстонии, А. Бильманис — “полномочный посол” Латвии в США, эрцгерцог Австрии Отто фон Габсбург, А. Грановский — президент организации по возрождению Украины, Л. Димитров — председатель “Македонской политической организации США и Канады”, представители польской эмигрантской элиты, бывшие государственные чиновники Чехословакии и Румынии, О. Яши — бывший министр национальностей Венгрии и другие. Председателем этой важнейшей группы был Г. Ф. Армстронг, членами — А. Даллес, У. Мэллори. Представленные в Совете “нации” не совпадали с государствами на официальной карте Европы до начала гитлеровской агрессии, что лишний раз позволяет трактовать Атлантическую хартию отнюдь не как требование отвергнуть результаты гитлеровских завоеваний и вернуться к положению ante bellum (до войны), а воспользовавшись этой агрессией, объявить пересмотр довоенных границ и карты Европы. Именно на эти “буферные” восточно- и центральноевропейские силы будет сделана главная ставка США в расширении НАТО в 90-е годы после краха России-СССР.
Судя по всему, еще до Пёрл-Харбора и задолго до окончания войны в США лидеры американских деловых и политических кругов через свои наиболее квалифицированные организации приступили к активной разработке планов послевоенного устройства Европы и экономического и политического присутствия в ней США.
Принято в целом считать, что окончательное стратегическое решение США “остаться” навсегда в Старом Свете и инкорпорировать роль, интересы и потенциал Западной Европы в свою глобальную стратегию, составной частью которой стало поощрение и европейской интеграции, и “единой Европы”, оформилось лишь в 1946 году. Еще в 1944 году впечатление о возможности возврата США к “изоляции” было распространено даже в самых верхних эшелонах внешнеполитического ведомства Великобритании. Об этом свидетельствуют переписка британских эмиссаров в Европе с А. Иденом о будущем европейском устройстве, а также некоторые материалы советских архивов, показывающих, что в беседах Молотова с Бирнсом – государственным секретарем США — советская сторона выражала беспокойство возможным решением США “замкнуться в своей скорлупе”.
Однако секретные меморандумы Совета по внешним сношениям говорят о том, что те круги, которые занимались панорамным стратегическим планированием не только внешней политики, но места США в грядущем периоде мировой истории, еще в начале войны, задолго до того, как к этому склонился Государственный департамент и конгресс, постулировали заинтересованность США в “интеграции” Европы и в универсалистских структурах, которые США должны контролировать и направлять.
Важнейшей стороной деятельности Совета стало мировоззренческое программирование специфическими методами – выработка базовых аксиом и клише в сознании научной и общественно-политической элиты через свои издания, особое место среди которых занимает журнал “Форин Афферз”. Авторитетность журналу придало не только высокое качество публикуемых аналитических материалов и статей ведущих имен американского политического и политологического сообщества. Журнал превратился в форум, на котором обкатывались внешнеполитические концепции, доктрины и инициативы, которые только что стали или вскоре должны были стать внешнеполитическим курсом США. Что было первичным – вопрос сложный.
Публикация в “Форин Афферз” делала новое имя авторитетным, а суждения, в нем высказанные, привлекали внимание как мнение, разделяемое частью государственных ведомств. Именно в журнале “Форин Афферз” в 1947 году была опубликована анонимная статья, принадлежавшая Джорджу Кеннану — “Истоки советского поведения”, где сформулирована “доктрина сдерживания” 1947 г.
В 1963 году тот же Дж. Кеннан поместил статью под названием “Полицентризм и западная политика”, где предлагалось стимулировать постепенный отход восточноевропейских участников Варшавского пакта от Москвы через формирование из них более самостоятельных центров силы. В соответствии с этой концепцией США всегда отказывались вести дело со всем блоком, чтобы не повышать наднациональную роль СССР и его влияние, и даже пошли на смягчение закона о торговле стратегическими товарами в отношении фрондирующих партнеров в Варшавском пакте. Доктрина эта действовала до ввода войск в Прагу в 1968 году.
Легковесные и исключительно идеологические комментарии по поводу очередной годовщины этих событий обошли как главный смысл этой акции со стороны СССР, так и главный итог ее для позиций СССР и международных отношений. Понимая, что Запад выжидает, пока пражская “весна” перейдет в жаркое “лето” и Прага будет готова выйти из Варшавского договора, СССР показал Западу, что готов даже ценой очевидной потери престижа в общественном мнении и антирусских настроений в самой ЧССР, ценой нарушения международного права подтвердить свой контроль над геополитической зоной ответственности, определенной не только Сталиным, но и Черчиллем и Рузвельтом, и не допустить распада военно-стратегического пространства. США, проинформированные об акции самим советским руководством, признали эту сферу, в отличие, скажем, от Афганистана, вход в который был воспринят как расширение зоны коммунистического влияния.