Еще одна живая картинка из Баку 90-го года. Беженка Н. И. Таржиманова :
“Там творилось что-то невообразимое! С 13 января начались погромы, и мой ребенок, вцепившись в меня, кричал: “Мама, нас сейчас убьют!” А после ввода войск директор школы, где я работала (это вам не на базаре!), азербайджанка, интеллигентная женщина, сказала: “Ничего, войска уйдут – и здесь на каждом дереве будет по русскому висеть!” Мы бежали, оставив квартиры, имущество, мебель… А я ведь родилась в Азербайджане, да не только я: там еще бабушка моя родилась!..”
На улицах вывешивали плакаты: “Русские, не уезжайте: нам нужны рабы и проститутки!”, “Война Армении!”, “Ни одного армянина в республике!” – и им подобные. Подполковник Внутренних войск МВД СССР В. Гондусов рассказывает об увиденном тогда:
“Жёлтый “уазик” катит по проспекту Ленина. У одного из перекрестков замечаем большую группу людей. Они стоят возле груды вещей. Одеяла, ковры, стулья, покорёженный от удара об асфальт холодильник, разбитый телефонный аппарат, детские игрушки, какая-то одежда… Этот домашний скарб вышвырнут из квартиры руками погромщиков. Вещи теперь лежат кучей вперемешку с грязным талым снегом, и смотреть на них жутко. На дереве, зацепившись за ветки, болтается пододеяльник.
В одном из дворов наткнулись на труп пожилой женщины, голова которой была пробита валявшимся рядом огнетушителем.
Рация сообщила о происшествии: в одну из квартир бросили взрывное устройство. Молодому армянину оторвало пальцы на руке. “Скорая” приехала быстро. Поглядев на окровавленного человека, врач повернулся и, захлопывая дверцу, бросил: “Он нам не нужен”. Раненого, предварительно перевязав, отвез на служебной машине к родственникам политработник подразделения.
И следующая ночь в городе была такой же страшной, как и предыдущая. Вновь пылали костры погромов, лилась кровь невинных людей. На наших глазах военнослужащие отбили женщину, которую волокли во двор два молодых парня. Буквально в двадцати метрах от РОВД на мусорной свалке валялись, как страшные черные куклы, два обугленных трупа. Жгли людей и на привокзальной площади.
Блокировались эшелоны с техникой для воинских частей. Боевой технике и автотранспорту нанесены значительные повреждения. Саботировалось снабжение войск продовольствием, хотя на этот счет ими заключены соответствующие договоры”.
18 января на митинге перед многотысячной толпой выступил кандидат в члены Политбюро ЦК КПСС Е. М. Примаков. Его слушали, пока он говорил. Едва он закончил, радикальные лидеры НФА сделали всё, чтобы у толпы от услышанного ничего в памяти не осталось. 19 января с ними встретился председатель КГБ республики В. А. Гусейнов. Но “победителям” эта встреча нужна была так же, как зайцу “здравствуй”…
Ввод войск в Баку электронными и многими печатными СМИ был преподнесен как военный беспредел Советской армии и её командования. Что же волновало в ту пору законодателей общественного мнения?
Февраль того же 90-го года, популярная телепрограмма “Взгляд”. Сюжет о том, как тяжко живётся московским педерастам и лесбиянкам, как они “не находят сочувствия и понимания” у общественности, однако полны решимости стойко бороться за свои права. Затем появляется на экране народный артист Михаил Ульянов и сообщает о “большой беде”, которая только что произошла: случился пожар в здании Союза театральных деятелей. В конце передачи – записки из зала, на них перед телекамерой отвечают “мэтры”. Записка с деланной простецой и наивностью: “В последнее время часто слышишь о русофобии. Скажите, какие в нашей стране существуют русофобские издания, в которых можно прочитать русофобские статьи?” Отвечает Олег Попцов: “При чем тут органы печати? Главное – создать миф! Миф о русофобии был успешно создан, а коль создан – с ним борются, чтобы оправдать те или иные движения, поступки”.
Бывший Председатель КГБ СССР В. А. Крючков в двухтомнике мемуаров “Личное дело”, правда, упоминает совершенно противоположный миф – о “русском фашизме” — и даже называет его создателей – сионистскую организацию “Бнай Брит” (“Сыны Завета”). А с “мифом о русофобии”, продравшим меня до озноба, мне довелось столкнуться в августе 1991 года во время одной из встреч с доктором юридических наук Галиной Ильиничной Литвиновой. К назначенному часу я приехал в Институт государства и права. Галина Ильинична извинилась, что назначила встречу на одно время сразу двоим: “У меня тут женщина из Загорска, я её скоро отпущу”.