Надо сказать, что система единых экзаменов существует во многих странах. Полученные баллы суммируются, причем учитывается и “вес” предмета (например, во Франции при вычислении балла бакалавра математика оценивается в 5, а биология или химия — в 2). Результат единого экзамена учитывается при поступлении в высшее учебное заведение, но может потребоваться и сдача вступительного экзамена. При этом везде социальная поддержка студентов поставлена в зависимость не столько от успешной сдачи экзаменов, сколько от социального положения семьи.
В России ГИФО разных степеней (в зависимости от суммы баллов) представляют собой “образовательный ваучер” с объявленной стоимостью в рублях. То есть при поступлении в вуз нехватку пятерок можно возместить, доплачивая за образование тридцать процентов или пятьдесят. Таким образом у нас в России на “рынке образовательных услуг” появился денежный эквивалент баллов, полученных на ЕГЭ. Словом, коррупция на ЕГЭ обретает реальные ориентиры. Однако когда расхваливают этот “радикальный механизм”, то непременно говорят о школьнике из далекой Сибири, у которого нет денег для поездки в Москву на вступительные экзамены: по системе ЕГЭ-ГИФО этот школьник получает возможность поступить в самый престижный вуз, хоть в МГУ. Ну, а деньги, чтобы студенту прожить в Москве, у его семьи есть?
В последние годы, несмотря на нищету, российская система образования сохранила свой уникальный опыт работы с одаренными детьми. Вузы отыскивали ребят, увлекающихся математикой, физикой, химией. Устраиваются олимпиады, победители которых поступают в вузы. В том числе и школьники из самых дальних мест. У научных центров есть свои школы — например, у академика Ж. И. Алферова. Нигде в мире нет такой системы подготовки музыкантов, художников, как наши музыкальные и художественные школы, после которых идут в училища и затем в институты и консерватории. А наш уникальный Литературный институт со своими правилами приема! Но ведь сумма баллов не устраивает и Физтех, и Московский химический университет.
Можно бы чем-то и поступиться, если бы ЕГЭ действительно уравнивал возможности школьников, независимо от достатка и где школьник живет. Но коррупция, конечно же, останется или возрастет. А репетиторы и платные курсы понадобятся не с одиннадцатого, а с десятого класса. Что же касается рублевого эквивалента пятерок, то этим будут уравнены богатые и талантливые. Или, наоборот: талантливые с богатыми. Сохранение на какой-то период высокого качества русского образования входит в планы, которыми делился Кокошин. Во-первых, сохранится возможность вывозить “наиболее ликвидный продукт”, не востребованный дома. Во-вторых, без допуска к образованию одаренных молодых людей не удастся создать на базе прославленных российских вузов мировые центры, привлекающие студентов из других стран — причем привлекающие и недорогой, по западным меркам, платой за обучение. Ведь правительство не намерено в ближайшем будущем существенно увеличить заработную плату ни в вузах, ни в школах.
А с ЕГЭ правительство спешит. И речи нет о том, чтобы провести достоверные многолетние эксперименты, на которых настаивает педагогическая общественность. Эксперимент будет проведен “в особо крупных размерах”, если пользоваться языком юристов. Сразу в шести субъектах Российской Федерации и этой же осенью. А как известно, чем крупнее мероприятие, тем труднее удостовериться в результатах. По сути, готовится не проверка, насколько полезен “радикальный механизм”, а шумная рекламная кампания.
Юридический термин мне здесь припомнился потому, что в одной из модных сейчас на телевидении имитаций судебного разбирательства принимал участие известный адвокат Генрих Падва. Защищая принципы “радикального механизма”, он позволил себе использовать в качестве довода общеизвестные сведения о высоком проценте выпускников вузов, которые затем не работают по своей специальности. Подразумевалось: стоит ли так разбрасываться высшим образованием? Думается, Генрих Падва все-таки знает, что высшее образование определяет развитие нации.
Впрочем, телезрители могли подумать, что адвокатам сплошь и рядом приходится защищать интересы сильных мира сего.