А они подумали, как будет маяться детская душа от всех этих хождений за справками? Меру детского унижения они себе представляют? Ответ содержится в правительственном проекте трудового кодекса. Он составлен в расчете на создаваемую в России систему по выращиванию нового поколения наемных работников, с малых лет получивших “рыночную ориентацию характера”, с малых лет униженных, приученных получать подачки за недостаточный рост и вес...
Российский детский фонд обнародовал цифры потерь на территории детства: если за девять минувших лет все население России уменьшилось на 1 процент, то число детей — на 3,4 процента. По данным Фонда среднедушевой доход в семье с одним ребенком составляет в России 656 рублей, с четырьмя — 211. Как накормить, обуть, одеть? Как дать образование?
Сегодня в России русские интеллигентные семьи — врачи, учителя, сотрудники научных институтов — не могут себе позволить более одного ребенка. Двоим не смогут дать образование на том уровне, который считают обязательным и необходимым. В России снижается рождаемость в том слое населения, где дети всегда получали наилучшие возможности для всестороннего развития. У спада рождаемости есть и такая особенность, когда ситуация в системе образования имеет отношение к числу являющихся на свет детей.
Тактика “свершившегося факта”
Космическую станцию “Мир” можно было сохранить. Но объявили, что решение затопить “Миp” уже принято: поймите, это свершившийся факт, говорить не о чем. Существует отработанная тактика: поезд уже ушел. И даже если не отменено бесплатное образование, то все равно поезд уже ушел, не о чем спорить — так делаются свершившиеся факты в СМИ. Обобранная в правительстве Доктрина — свершившийся факт, хотя это всего лишь распоряжение исполнительной власти — законы принимает Федеральное собрание.
Весной прошлого года в Совете Федерации представили проект закона “Об учебном книгоиздании”, и там было записано, что только при гарантированном обеспечении государством учебных изданий для школьников будет действительно гарантировано для каждого право на образование. Ну и где теперь этот закон, гарантирующий права человека? А главное, где учебники? Отовсюду сообщают, что положение с учебниками катастрофическое, особенно в сельских школах. Ну и что? На государственном уровне объявлено, что отныне главная задача — обеспечить все школы компьютерами. Конечно, непременно надо иметь компьютеры в каждой школе. Но как быть с учебниками? Да никак! Поезд уже ушел.
На Всероссийском совещании работников образования обещали повысить зарплату. В проекте Доктрины были намечены два этапа: до 2003 года зарплата педагогов подрастет до уровня зарплаты в промышленности, после 2003 будет расти до уровня соответствующих показателей развитых стран. Ну и что? Срок до 2003 года в правительстве вычеркнули, повышение до уровня развитых стран убрали. Поставили педагогических работников перед свершившимся фактом.
Нам обещали, что школьники будут избавлены от учебников, перевирающих русскую историю? Обещали. Президент В. В. Путин говорил с министром образования об этих учебниках — ему нажаловались избиратели. Ну и что? В этом учебном году московские школьники получили ту самую “Новейшую историю” А. Кредера, про которую слышали, наверное, все. Издательство все-таки умудрилось ее сбыть.
И еще пример свершившегося факта. Существовал с гимназических времен школьный курс “География стран мира”. Новый учебник называется “Глобальная география”.
В качестве вот такого свершившегося факта российская система образования получила и специфический ЕГЭ, единый государственный экзамен, детали которого оставались втайне от педагогического сообщества. Он свалился откуда-то сверху, от Грефа. Еще в июне министр образования В. М. Филиппов говорил на совете Российского союза ректоров: “Я не вполне представляю, как можно реализовать предлагаемую замену экзаменов тестами в масштабах нашей страны, с ее разрывом по часовым поясам, в условиях отдаленных сельских школ где-нибудь на Курилах или в Якутии”. Но уже в декабре коллегия министерства обсуждала разработанное в деталях решение о проведении эксперимента по ЕГЭ в “пилотных” регионах. По ходу обсуждения возникали вопросы: “Будут ли выдаваться сертификаты не выдержавшим ЕГЭ?”, “Возможна ли пересдача экзаменов?”. Директор Центра тестирования В. А. Хлебников настаивал на разработке всех тестов в Москве: регионам такое дело доверять нельзя. Спросили и о защите от утечки тестов. Словом, дел было еще невпроворот.
Согласно принятому тогда решению, ЕГЭ будет проводиться по формуле 2 + 3: два обязательных экзамена (русский язык, алгебра и начала анализа) и три по выбору регионов. ЕГЭ будет обязательным и для государственных школ и для частных, имеющих лицензии. “Контрольно-измерительные материалы” (КИМ) будут разной сложности: для тех, кто не идет в вузы, для поступающих в вузы, для вузов высшей категории. Проводить ЕГЭ будут не школы. Этим займутся комиссии с участием представителей вузов, находящихся в данном регионе, и поступить с сертификатом ЕГЭ можно будет только в тамошние вузы, где вступительных экзаменов проводить не будут; только в музыкальных, художественных, спортивных сохранится профессиональный отбор. Льготы для детей-инвалидов и сирот остаются.
К тому времени, когда читатель получит этот номер “Нашего современника”, конечно, в правилах проведения ЕГЭ появятся изменения и дополнения. Еще больше распространится про ЕГЭ слухов, будоражащих учеников, учителей, родителей. Но главное остается: во-первых, ЕГЭ проводят не школы, а комиссии, созданные органами образования; во-вторых, самое широкое применение на ЕГЭ получат тесты, рассылаемые централизованно, чем и будет обеспечено их качество и объективность. Как все понимают, и первая и вторая позиции поставят в тяжелое положение прежде всего сельские школы. Выпускников придется свозить за полсотни и больше километров в райцентры или в большие школы, и непривычная обстановка скажется на результатах экзаменов. Что же касается тестов, то опять же у сельских школ куда меньше будет возможностей соответственно натренировать своих учеников.
Ну, а мы где были, когда все это решалось?
Российский союз ректоров возражал против поспешности и непродуманности введения ЕГЭ с самого начала, с июня прошлого года, когда стала известна “стратегия Грефа” в области образования и когда перед ректорами признался в своих сомнениях министр В. М. Филиппов. У вузов есть опыт работы с тестами и есть аргументы против всеохватного тестирования. Давно известно, что тесты с выбором ответа проверяют лишь знание фактологического материала, причем правильный ответ можно угадать, но глубину знаний с помощью тестов проверить нельзя, как нельзя и оценить, насколько абитуриент может обосновать свой ответ, продемонстрировать последовательность и логику решений. Говорили на совете союза ректоров и о том, что в Казахстане был проведен эксперимент с единым тестом, образовательным грантом и кредитом — по всем трем позициям получили полный провал.
О поспешности и непродуманности введения ЕГЭ говорили на парламентских слушаниях в ноябре 2000 года. Отрицательное отношение к тестированию выразили участники Рождественских образовательных чтений в январе 2001 года, собравших непривычно много известных ученых, математиков и физиков — а где еще им было высказаться? Дело ведь не только в тестах, а в том, как скажется ЕГЭ и на среднем образовании, и на высшем. Дело в долгосрочных экономических и социальных последствиях — и в том, как эти вполне прогнозируемые последствия сегодня оцениваются: с какой “точки зрения”.
Полагаю, что разработчики ЕГЭ и сами понимали, к чему приведет замена школьного экзамена и школьного аттестата результатами ЕГЭ. Кстати, почему нельзя прислать комиссии непосредственно в школы? По сути в этом заложено обесценивание всех школьных лет, всей работы учеников и учителей в стенах школы. Обесценится индивидуальность ученика, его призвание. Пойдет подгонка всех под ЕГЭ, понизится значение предметов, не входящих в единый экзамен. Полное среднее образование утратит университетские качества. Напомню, что американский экономист Джеймс Хекман просчитал выгоду среднего образования. В русском понятии наша средняя школа — не только фундамент, опора для высшего образования и науки, но и для всей жизни — тоже.