А. К.: Та же проблема в сельском хозяйстве. Н. Кондратенко перед уходом с поста губернатора Кубани утверждал, что рост цен на энергоносители — катастрофа для земледельца. Евгений Степанович, Вы сегодня самый опытный знаток сельского хозяйства среди руководителей страны. Согласны ли Вы с такой оценкой?
Е. С.: При нынешнем масштабе цен в сельском хозяйстве можно работать безубыточно. В любой отрасли — в производстве сахарной свеклы, зерновых, молока, особенно в животноводстве. Соотношение закупочных цен на зерно и мясо 1 к 15. Конечно, хозяйства теряют на зерне, зато выгадывают на мясе. Даже середнячки сегодня рентабельны. Это не означает, что у нас нет проблем, но они связаны с глубочайшим провалом, в котором сельское хозяйство находилось в последние годы. Исправить положение за счет дальнейшего повышения закупочных цен нельзя. Здесь необходимо создание нормальной инвестиционной политики, в том числе и “залповых” инвестиций.
А. К.: А если последует “залповое” повышение цен на энергоносители?
Е. С.: А вот это недопустимо! Последствия — девальвация рубля до уровня примерно 40 рублей за доллар. Прикиньте, как это скажется на благосостоянии каждого.
А. К.: Я помню емкое название Вашей статьи, опубликованной в прошлом году в нашем журнале: “Земля — это и есть Россия”. Сейчас активно дискутируется вопрос о продаже земли. Ваше отношение?
Е. С.: О купле-продаже земли говорят много: в правительстве, на Госсовете, в прессе. Рассуждают так: будет собственность на землю — будут инвестиции в сельское хозяйство. Официально заявляю: чтобы привлечь инвестиции, нет никакой необходимости продавать землю. Такого вопроса просто не существует! У нас, в Белгородской области, соревнуются за право вложить деньги в сельское хозяйство, борются за аренду земли. И все это при существующем земельном законодательстве. Оно вполне позволяет привлекать средства для села. В 2000 году в сельское хозяйство Белогорья было инвестировано 2 миллиарда рублей, в основном капитальные вложения. Создаются вертикальные агроструктуры с участием крупных фирм, в них входят сельхозпредприятия, земля привлекается на правах аренды. И деньги идут! Деловые люди поняли, что сельское хозяйство способно давать прибыль.
Оказывает воздействие и нравственный фактор — на Руси он всегда имел определяющее значение. Мы же выросли на земле и видим, в каком она сейчас состоянии. Хочется поднять ее, помочь селу. Ну, и прибыль, повторю, привлекает. Так что, с точки зрения инвестиций, вопрос о купле-продаже земли абсолютно надуман. А муссируют его те, кто хотел бы сделать землю предметом спекуляций, чтобы зарабатывать на этом деньги, как на ваучерах.
А по большому счету (я об этом не раз говорил), земля должна быть собственностью государства. Распаевка по указу Президента в 1991 году явилась глубочайшей ошибкой. Практика показала, что она не выполнила тех задач, которые на нее возлагали. Государство должно установить цену — единую для всей России — и выкупить землю. Не забрать — выкупить! А после с тем, кто трудится на ней, заключить договор об использовании — срочном или бессрочном. Оставив за собой функции контроля за ее состоянием, за использованием земли.
Земля сегодня не имеет стоимости. Она не может быть предметом залога. Это показал опыт Саратовской области, где разрешили ее продажу. А вот продукты, на ней произведенные, имеют цену. Если я взял землю в аренду у государства, для меня не важно — имею ли я право продавать ее, важно другое: возможность распоряжаться выращенной продукцией. Вот какая экономическая свобода мне нужна. Кстати, это один из главных предметов спора между Львом Николаевичем Толстым и Петром Аркадьевичем Столыпиным. И я на стороне Толстого. Сегодня его правота особенно очевидна. Ныне главными действующими лицами являются не собственники земли, а собственники технологий, техники. Благодаря ей получают высокие урожаи. Раньше, когда вся “техника” сводилась к лошади да сохе, это было не так очевидно. А сегодня эта огромная капитальная масса — тракторы, сельхозмашины, строения — стала решающим фактором. И ее собственнику (а техника вся в частных руках) не важно, будет у него земля в аренде, в пользовании или в собственности.
А. К.: Меня (да, наверное, и многих телезрителей) поразило недавно промелькнувшее сообщение о том, что председателем одного из колхозов в Белогорье избран священник. Тут же подумал о Вас — не знаю, с Вашим ли участием произошло это, но то, что вы настойчиво и смело привлекаете к работе людей, для которых земля — категория не только экономическая, но и духовная, я давно заметил.
Е. С.: Не привлекаю, а создаю систему, которая могла бы привлечь людей. Если такие люди становятся рачительными хозяевами, это показывает, что система эффективная.
Знаете, работать на земле с чисто технократическим расчетливым умом невозможно. Нам повторяют: земля — средство производства. Да, но созданное не человеком, а Богом. И не только средство производства — наша колыбель и последнее пристанище. Живой организм. Работать на ней по-настоящему может только человек с искрой Божьей. Русский народ говорит: “Пахарь не тот, кто хорошо пашет, а тот, кто любуется своей пахотой”.
А. К.: Признаюсь, меня глубоко трогают Ваши отношения с Белгородским владыкой архиепископом Иоанном: взаимное уважение, понимание, помощь. Как отличаются они от публичного благочестия вчерашних обкомовских секретарей! Читатели “Нашего современника” в большинстве православные люди, им будет интересно Ваше видение отношений властей мирских и духовных.
Е. С.: Сложнейший вопрос, Александр Иванович. Если Вы думаете, что мне известна идеальная модель, то ошибаетесь. Но я чувствую, что она должна быть! Должна быть гармония между властью светской и духовной, без этого формального разделения: до такой-то границы — мое, а дальше — чужое. Как в советское время делили руководство партийное и хозяйственное. Такая чушь!
Убежден, руководитель должен быть человеком духовным, верующим. И исходя из этого, строить свои отношения с Церковью, к которой принадлежит. К сожалению, сейчас в стране нет модели таких взаимоотношений. И о ней не думают, в частности, светская власть. На мой взгляд, это огромная ошибка. Вот прошло заседание Государственного совета, на котором обсуждался важнейший вопрос: стратегия развития России до 2010 года. И никто — ни в докладе, ни в выступлениях — не сказал о религиозном факторе. А его роль — да не роль — значение в России огромно!
Мне и всем жителям Белогорья повезло, что у нас была учреждена кафедра и ее занял архиепископ Иоанн, человек просвещенный, глубоко верующий. Многое он перевернул в моем сознании. Живем душа в душу. Нет никаких противоречий, да и объективного повода, который мог привести к ним.
А. К.: Евгений Степанович, в материалах о Белогорье (а на страницах “Нашего современника” их появилось немало) говорилось о хозяйственных успехах области. Я просил бы Вас рассказать об успехах в иной сфере — постижении истории родной земли, возрождении Памяти. Пожалуй, от них, от нравственного состояния человека зависят и его труд, и экономика в целом.
Е. С.: Мы, русские люди, славяне, по себе знаем: в нашем менталитете на первом плане не материальное. Нам мало хлеба насущного, нужно, чтобы в душе был покой. Решение любой экономической задачи без учета нравственного фактора, который у нас стал генетическим, невозможно. Это отличает нас от других народов. Не потому что мы какие-то особо сознательные. Просто — не можем иначе.
Это все от людей идет: интерес к истории края, возрождение летописей. Никакими директивами мы такое отношение не насаждаем, да это и не нужно. Надо дать выход человеческим потребностям, народной инициативе — тогда и работа пойдет интересней. Начали с возрождения летописей села. Это потребовало обращения к истории рода, семьи. А уже на основе обобщения данных появились уникальные книги по истории районов Белогорья. Сейчас они изданы в каждом районе. Это позволяет объединить людей. Сегодня мы бедны. Такое состояние легче преодолеть обществу, проникнутому духом солидарности. Все вместе переживают и преодолевают тяготы. А потом — русский человек беден материально, но духовно богат. А ведь качество жизни — не только килограммы и квадратные метры, это и состояние души.