Я мог бы приводить десятки ярких примеров. Но чтобы не отвлекаться на подробности, скажу об одном — Фонде художника Бориса Французова во Владимире. Формально задача Фонда — сохранение памяти и пропаганда творчества рано ушедшего из жизни талантливого современного графика. Однако реальная деятельность намного шире. Фонд стал средоточием художественной жизни древнего города. На ежегодно проводимые конференции съезжаются художники, искусствоведы, писатели из Москвы, Санкт-Петербурга. На них собирается вся местная интеллигенция. Родному городку Французова — Камешкову сотрудничество с Фондом дало шанс на возрождение. Превращенный в мертвую зону в постперестроечные годы, он встрепенулся, собрался духовно. Именем Французова названа улица, открыт его музей. Школьников учат находить красоту в запечатленных художником родных пейзажах. Подтянулись взрослые, гордясь известным земляком. Люди, приготовившиеся было безропотно сойти со сцены, уйти из жизни, поверили в возможность иного исхода. Это трудно представить человеку со стороны, но деятельность Фонда вернула с м ы с л ж и з н и нескольким тысячам человек.
Особая тема — трудовые коллективы. В советское время их соединяла профессиональная рабочая солидарность. Левые теоретики и правые патриоты (в том числе и я) рассматривали их в качестве решающей силы, способной остановить разрушение государства и утверждение дикого капитализма. Действительно, коллектив даже одного крупного предприятия, вступив на политическое поле, способен существенно изменить ситуацию в стране. Классическим стал пример Судоверфи им. В. И. Ленина в Гданьске, в начале 90-х давшей Польше новую правящую партию и нового президента. У нас на такую роль в конце 90-х мог претендовать Выборгский ЦБК. Неслучайно собственник в союзе с властью прибег тогда к крайней мере — расстрелу рабочих, чтобы в зародыше задавить начинание (я писал об этом в статье “Советский. Выбор” — “Наш современник”, № 3, 2000).
По разным причинам использовать “гданьский фактор” в России не удалось. Индустриальные гиганты начали стремительно дробиться, утрачивать позиции в экономике и общественной жизни. Зато многие уцелевшие коллективы, в основном компактные, превратились в те же сообщества по интересам. Как иначе назвать людей, порою месяцами не получающих зарплату, но выходящих на работу, чтобы сохранить предприятие. В противовес отношениям конкурентной борьбы, в том числе и на рынке труда, которые хотели навязать им реформаторы, здесь сложились союзы единомышленников, объединенных зачастую бескорыстным трудом.
Нередко на этих железных островках, оставшихся от разгрома советской индустрии, складываются самобытнейшие интеллектуальные общины (особенно в ВПК с его высококвалифицированными кадрами). Сужу по возглавляемому Андреем Кассировым коллективу на заводе МЭЛЗ. Группа из нескольких десятков человек по листочку разбирает патриотическую литературу — штудирует. Обмениваются изданиями, обсуждают. Не ограничиваются самообразованием. Звонкоголосое заводское вече выплескивается на улицы — участвуют в демонстрациях, проводят концерты на патриотических митингах. Примечательно — эта группа самостоятельно выходит в политику. На последних выборах в Мосгордуму они выдвинули своего кандидата.
К сожалению, этот человеческий потенциал не используется ни правительством, ни оппозицией. Общество также не замечает его. Уверен, читая мои размышления, многие не раз рукой махнут: какие клубы — гибнет страна! Тут партия, мощная политическая сила необходима...…
Согласен, партия необходима. Какая? Все та же КПРФ, другой у оппозиции, к сожалению, нет. Но чтобы стать подлинно народной, она должна аккумулировать энергию таких вот сообществ и групп. Это трудно — их энергия разнонаправленна. Но возможно: в основе своей она п р о т е с т н а, ибо нормальное человеческое чувство в царстве бесчеловечного дикого капитализма — уже протест.
Понятно, привычные организационные формы здесь не подходят. Да и не надо! Необходим поиск новых форм, живых связей. Первое, что приходит в голову — почему бы не превратить демонстрации оппозиции — которые год от года становятся все более заорганизованными и малочисленными — в народные карнавалы, где свое искусство покажут актеры, музыканты, спортсмены. Пусть не только сторонники левых — весь город готовится к ним как к красочному празднику. Столичная мэрия проводит свои карнавалы, раздавая огромные деньги халтурщикам со всей Москвы, а подчас и со всего света. А тут можно было бы обойтись минимумом средств, обеспечив несравненно более высокий уровень.
Приглядитесь, творческие люди и сами приходят на демонстрации протеста. Там кто-то растянул баян, здесь пляшут, кто-то читает стихи. Развернули торговлю патриотической литературой. Но все это на птичьих правах, на обочине. Так пусть партия позовет их с обочины, включит в программу, да и саму программу выстроит как х у д о ж е с т в е н н о-п у б л и ц и с т и ч е с к о е д е й с т в о, а не как список речей с набором всем известных призывов. Почему бы в те же дни не провести семинары — не стариковские собрания с лозунгами времен XXVII партсъезда, а с тезисами, которые обсуждаются на знаменитых семинарах в ФИАНе. Не надо бояться за идеологическую чистоту — практически все обществоведческие семинары если не красные, так уж точно розовые. Почему бы не приурочить ко Дню Победы выставки художников-реалистов. Сама верность натуре, жизни, в ее подлинности и драматизме, сделала их оппозиционерами.
Повторю, это то, что сразу приходит на ум. Возможны и менее прикладные, более органичные формы взаимодействия. Десятки вариантов совместной работы. Пусть и партфункционеры поломают голову. Главное — такая работа необходима. Она избавит КПРФ от догматизма, от лозунговой политизированности. Она выведет коллективы энтузиастов из круга сугубо профессиональных проблем. Даст выход творческим силам народа. Убежден: если компартия (или любая другая) выполнит эту задачу, она сразу окажется в центре общественной жизни.
Однако пока политики и вопроса такого не ставят. А напрасно. Небезызвестные венгерские события 1956 года, испытавшие на излом тогда еще единую систему социализма, начались с творческих диспутов в скромном Обществе любителей поэзии Шандора Петефи…... В современной Германии, где националисты пользуются значительным (хотя и не афишируемым — по вполне понятным причинам) влиянием, их организационной базой являются спортивные клубы, хоровые ферейны и прочие чрезвычайно популярные в народе музыкальные общества. В Соединенных Штатах победившие на выборах республиканцы считают наиболее действенной силой не государственные институты, а церковные общины (на этом основывается доктрина “сострадательного консерватизма”).
Гигантский потенциал народной самодеятельности может быть использован не только в сугубо политических целях. Сообщества по интересам проникнуты творческим началом. Они — средоточие д у х а т в о р ч е с т в а, столь дефицитного сегодня. То, что многим из нас представляется занятием чудаков, на самом деле является проявлением бесценной энергии, без которой задыхается могущественное и самодовольное западное общество потребления.
Одна из завершающих глав книги Лестера Туроу “Будущее капитализма” пессимистически озаглавлена “Отсутствующая составляющая — будущее”. Горячий сторонник западной системы, Туроу предупреждает: “Чтобы капитализм мог действовать в течение длительного времени, он должен делать инвестиции не только в интересах какого-нибудь индивида, но и в долговременных интересах человеческого общества”. А это — с горечью отмечает американский экономист — противоречит базовым установкам капитализма. Для того чтобы выжить, требуется смена нравственной парадигмы.
“...…Будущий капитализм, — провозглашает Туроу, — должен будет перейти от идеологии потребителя к идеологии строителя”. Большего экономист, оставаясь в рамках своей науки, выговорить не может, но очевидно, что строитель — это т в о р е ц. Не случайно среди необходимых ему качеств Туроу называет “радость творчества”, с англо-саксонским практицизмом ставя его в один ряд с “волей к завоеванию” и “стремлением строить экономическое царство”.