Последняя работа скульптора, названная им “Пушкин и Н. Гончарова”, сделанная в гипсе, по словам председателя Союза художников России академика В. М. Сидорова, “не имеет аналогов ни в русской, ни в мировой монументальной скульптуре” (см. 3-ю страницу обложки журнала “Наш современник”, № 7, 2002 г.). Олег Константинович успел сделать только гипсовую модель в натуральную величину, которая до сих пор стоит в его мастерской... никому не нужная, даже заказчику — Министерству культуры России. Были и возражения от “значительных лиц”: если памятник Пушкину, то почему с женой? Давайте тогда и Тургеневу присоседим Полину Виардо!.. Или: есть уже Пушкин Опекушина на Страстном бульваре, зачем Москве второй Пушкин, комовский? Правда, было экзотическое предложение из Южной Америки — выкупить модель, но наследники вежливо его отклонили. К нынешнему министру культуры обращаться не стали, решив, что это бесполезно или будет только хуже.
Задолго до 200-летнего юбилея поэта пушкинистская общественность обратилась к мэру Москвы Юрию Лужкову с просьбой установить памятник у храма Большого Вознесения, где состоялось венчание поэта. Как вариант — на Арбате. Ответы приходили, разумеется, не от самого мэра, а от чиновников, занимающихся монументальной пропагандой в столице. Ответы отрицательные. А вскоре в художественной среде прошел слух, что у Никитских ворот планируют установить другой памятник, композиционно очень похожий на комовский (модель побывала на разных выставках и была доступна для осмотра всем желающим), только явно не его, да и Натали там похожа на куклу Барби. Слух, к сожалению, оправдался.
Илья Комов: “Нам стало понятно, что Москва для последнего памятника отца закрыта. Скорее всего, навсегда. Может, это и хорошо. Когда я прохожу по Арбату, вижу, что для Пушкина и Натали, других невоплощенных памятников отца просто нет места: что там ни поставь — все будет смотреться пошлостью уже в силу окружения, самой атмосферы”.
Поскольку Министерство культуры заказывало памятник для Полотняного Завода, Комовы, Российская Академия художеств и дирекция Государственного музея А. С. Пушкина решили вернуться к варианту Полотняный Завод — Калуга. Ответ был стандартный: нет средств. Архитектурную часть Нина Ивановна готова сделать без гонорара. Перевести модель в бронзу и заказать камень для постамента, приплюсовав сюда монтаж и приведение в божеский вид места для памятника — все это могло бы стоить от 30 до 40 тысяч долларов. Для семьи Комовых — цифра фантастическая, в масштабах фирм, выкладывающих на шоу популярного артиста в 4—5 раз большие суммы, — это меньше стоимости одного “Мерседеса”.
Нина Ивановна Комова: “Я до сих пор не могу поверить, что Олега нет. Совсем. Кажется, что он там, в мастерской, работает. И тут же приходит мысль, что я обязана воплотить в жизнь все его проекты”.
Чем помочь ей, скульптору Комову, Пушкину, наконец? Кто способен это сделать?
Пока ответа нет...
Всеволод Воронин • Возвращение в Россию (Наш современник N4 2003)
Возвращение в Россию
Б. Н. Tарасов. Куда движется история? (Метаморфозы идей и людей в свете христианской традиции). СПб.: Алетейя, 2001. — 348 с.
“Русь, куда ж несешься ты? дай ответ. Не дает ответа. Чудным звоном заливается колокольчик; гремит и становится ветром разорванный в куски воздух; летит мимо все, что ни есть на земли, и, косясь, постораниваются и дают ей дорогу другие народы и государства”, — эти гоголевские строки в свое время заучивал наизусть каждый советский школьник. Перечитывая их заново, понимаешь умом и чувствуешь сердцем, как важен бывает не скороспелый ответ, а правильно поставленный вопрос...