восемнадцатого столетия
В 1735 г. у российского правительства особую озабоченность вызвало появление в печати “Московитских писем” (“Lettres Moscovites”), по поводу которых Кантемир докладывал Остерману 15 ноября 1735 г.: “Я не видел изданных до сих сатир и либелльов, сия с крайнейшею бесстыдностию и предерзостию порекает двор, министров и весь народ российский, одну высочайшую ее импер велич и принцев крови особ включая”*.
Кантемир приложил немалые усилия, чтобы найти автора “Московитских писем”, ибо они “наипаче вашего сиятельства и других господ чужестранных в российской службе касается, которых сам автор неслыханными попрекает браньями”, — пишет он Остерману 14 ноября 1735 г. Поэт был готов выступить “в защищении славы моего отечества и партикулярно в предостережении вашего сиятельства чести”**.
Кантемир пытался воспрепятствовать появлению книги в английском переводе и снова натолкнулся на противодействие свободной английской прессы, о чем сообщил в письме к государыне Анне Иоанновне 21 ноября 1735 г.: “...вольность здешнего народа так далеко простирается, что против своего собственного государя без всякой опасности повседневно печатают. И подлинно англичане свободное печатание почитают за фундамент своей вольности, а потому никакого акту парламентского до сих пор сочинить было не можно противу издателей сатир и либелльов, когда в них именно персоны не упоминаются”***.
Наконец, Кантемиру удалось установить имя возлюбленной автора****, а потом и самого сочинителя “Московитских писем” — Локателли*****, жившего в России, о чем он сообщил в письме к Остерману от 23 мая 1738 г., добавив при этом, что за Локателли установлена слежка******.
Однако попытки Кантемира начать судебное преследование автора пасквиля не увенчались успехом. В том же письме Остерману он писал, почему это оказалось невозможным: “Кроме того, вольность здешнего народа, которая на всякий день в бесстыдных пасквинатах против самого короля* и министров показывается, так велика, что никогда чрез суд в подобных делах сатисфакцию получить не можно”**. “Поэтому, — докладывал он императрице о возможности самовольного наказания Локателли, — чрез тайно посланных гораздо побить и буде ваше имп велич тот способ опробовать изволит, то я оный в действие произведу”***. Думается, что императрица все же не изволила отдать такое распоряжение своему дипломатическому представителю.
Все эти меры, которые предлагал и осуществлял Кантемир, показывают, что молодой дипломат, осмысляя суть демократических английских законов, действовал исходя из принципов абсолютистского государственного порядка, где возможно применение и грубой физической расправы.
У Кантемира была и другая возможность опровергнуть клевету “Московитских писем” публично — в печати. Императрица Анна Иоанновна предлагает дипломату составить опровержение против “той книги на французском и на английском языках”. 6 января 1736 года Кантемир доносит канцлеру Остерману, что он уже начал писать опровержение: “...сочинено будет под образом писем”. В донесении императрице от 13 февраля 1736 года дипломат предлагает придать этому сочинению вид “описания, как географического, так и политического, Российской империи, каковые имеются во всех знатных государствах под титлом “Ета презан” (“Etat present” — Существующая или энциклопедия — франц .).
Свой замысел Кантемир осуществил в Германии: совместно со своим секретарем Генрихом Гроссом он подготовил подробные примечания и возражения к немецкому изданию памфлета 1738 г., которые вышли под названием: “Так называемые “Московитские письма”, или Направленные против славной русской нации и составленные неким прибывшим с чужбины итальянцем немыслимые клеветы и тысячекратная ложь”, с указанием места издания: Франкфурт и Лейпциг. Ныне это издание является раритетом и никогда более не переиздавалось и не переводилось на русский язык.
Опровержение на гнусный пасквиль, где Россия изображалась как нация рабов, ибо весь ее варварский народ пребывает в страхе и раболепии и не имеет ни единого доброго чувства, не вызывает сомнения, состоит из двух частей: перевода на немецкий язык “Московитских писем” и подстрочных обширных примечаний к ним, развернутых в интереснейшее энциклопедическое описание России того времени. Например, на болезненный для русских вопрос о засилии иностранцев, которые, по утверждению автора пасквиля, присвоили себе власть и поработили всю русскую нацию, Кантемир приводит пример Петра Великого, который строил свое государство не по французскому образцу, но с великим умом и трудом собирал все благородное в других государствах Европы и заимствовал то, что было полезно, благостно для его собственного государства. Он подчеркивает, что истинная цель пасквилянта — натравить русскую нацию на чужеземцев и учинить бунт и кровопролитие в русском государстве.