Спустившись примерно этажа на два, Вячеслав неожиданно спросил меня: "Слушай, кто он такой, этот Бакланов, знакомая вроде фамилия". - "Да ты что, Слава, - удивился я в ответ, - это же писатель, главный редактор "Знамени", знаешь такой журнал, провокационного толка?" - "Конечно, знаю", - кивнул Вячеслав, и мы вновь зашагали вниз, лишь наверху негромко хлопнула дверь, на что мы в тот момент не обратили никакого внимания...
На следующий день, чуть раньше оговоренного времени, я забежал на опорный пункт к Вячеславу, чтобы вместе идти на инструктаж в отделение, где уже собрались отобранные в предстоящий рейд ребята из моего оперотряда. Участковый, ожидая меня, пребывал в крайне подавленном и растерянном состоянии.
- Слушай, - обратился он ко мне, как только я вошел, - ты не помнишь, что мы такое с тобой говорили на квартире у этого Бакланова?
- Ничего, - недоуменно пожал я плечами, - спросили его новый адрес, извинились за беспокойство да ушли восвояси, а в чем, собственно, дело?
- Да тут такое было... - вздохнул участковый и поведал мне, что сегодня днем начальнику отделения звонил возмущенный Бакланов и требовал объяснений по поводу вчерашнего визита участкового в его бывшую квартиру. Со слов Бакланова, участковый и сопровождавший его "молодой человек в штатском" назвали его "провокатором" и допустили, помимо этого, ряд оскорбительных высказываний в адрес его и его "передового" журнала. На просьбу начальника успокоиться и объяснить поподробнее свои претензии, Бакланов устроил форменный скандал, по сути, обвинив все отделение милиции, во главе с начальником, во всех мыслимых и немыслимых грехах, чуть ли не вплоть до "антисемитизма", угрожая "дойти до самого министра".
- Чушь какая-то, - ошарашенно ответил я Вячеславу, - ничего подобного и в помине не было.
Несколько минут мы недоуменно обсуждали этот нелепый случай, теряясь в догадках, пока я случайно не вспомнил наш вполне безобидный разговор на лестнице и звук захлопнувшейся наверху двери.
- Так вот оно что, - покачал головой Вячеслав, - выходит, этот его приятель нас подслушивал?
- Выходит, что так, - согласился я.
В тот же день мне удалось побеседовать с начальником отделения, которому лично пришлось выслушивать истерические обвинения известного писателя.
Несмотря на то, что общение с ним стоило начальнику немалых нервов, он, будучи человеком неглупым и рассудительным, объективно разобрался в данном инциденте и не стал искать так называемых "козлов отпущения", на роль которых мы с Вячеславом идеально подходили.
К счастью, бурный скандал не получил продолжения и поднятый шум вокруг мнимого оскорбления главного редактора "Знамени" постепенно затих, но у участкового Вячеслава еще долгое время оставался неприятный осадок в душе от незаслуженно нанесенной ему обиды. А для меня впервые, что называется воочию, открылось истинное лицо одного из самых ярких поборников "свободы слова" и "демократии" Григория Яковлевича Бакланова, так усердно скрывавшего его под маской "правдолюба" и "гуманиста".
Алексеев Константин,
г. Москва
Здравствуйте, уважаемый Станислав Юрьевич!
Прочитал ваш второй номер и не смог удержаться, чтобы не ответить. Во-первых, спасибо Вам за то, что смогли дать несколько строк (и немало) из моего летнего письма в одном из номеров вашего журнала. В последнем же номере меня не оставило равнодушным Ваше, с соратниками, обращение к Швыдкому за помощью. Да, юридически вы имеете право даже требовать, но у кого? У вашего врага? Вы, что же, считаете, что Швыдкой не знает вашего журнала? Для меня вы в редакции истинные патриоты, а для него антисемиты. Так что не у него надо требовать деньги, а у его патрона Путина, да и не просто деньги, а гораздо большее - тогда будут и деньги - а именно: сместить Швыдкого с руководства нашей культурой. Я пишу Вам после только что просмотренной передачи "Процесс" о затоплении станции "Мир", пишу с тяжелым сердцем, видя в этой акции продажного правительства еще одну составляющую в деле уничтожения русского народа и его страны.
Так не пора ли нам, русским интеллигентам, встряхнуться? Разве мы не в своем государстве живем, и разве мы, русские, не государствообразующий народ? Нам все время сам президент талдычит о свободах, так давайте же ими пользоваться.
Почему мы не хотим поставить вопрос так: долго ли мы будем терпеть еврейское засилие в культуре, парламенте, правительстве? В какой стране такое еще есть?