Перед лицом такой стратегии богатых узурпаторов народам разросшейся периферии (центр сжимается, периферия расширяется, что по-своему выражает действие закона концентрации капитала) настоятельно необходимо осознать себя единым народом, имеющим общие социальные интересы и общего классового противника. Впереди у нас — неудержимая экспансия новой социальной идеи, под напором которой вся морфология постмодернистской “телесности”, все национальные, расовые, культурно-антропологические различия людей, успевшие стать объектом политической эксплуатации и стилизации пресыщенных, должны раствориться, уйти в тень, на периферию массового сознания. Разве народ России не осознавал, вопреки стараниям компрадорской партии “внутренних атлантистов”, что американские бомбардировки Югославии — это удар по нашим общим интересам и позициям? Разве он сегодня не отдает себе отчет в том, что объявленная американская война Ираку — это “урок”, преподанный всем сопротивляющимся, это отвоевание очередного плацдарма в глобальном наступлении новых приватизаторов на планету? Следовательно, демократически солидаристское, интернационалистское, классово ориентированное сознание — вот основание новой коллективной идентичности народов, один за другим подвергающихся давлению глобальных экспроприаторов.
У осажденных народов должны сформироваться общая идеология сопротивления и общие средства социальной самозащиты. В рамках такой солидаристской логики прорисовывается образ единой революционно-демократической партии и единого социального “государства бедных”, противостоящего “гражданскому обществу” богатых, организуемому на началах социал-дарвинизма. Ясно, что на сегодня и такая партия, и такое государство выглядят пока еще как невидимый “град Китеж” или невидимая церковь, существующие в тайниках народного сознания, но не в действительности. Но мировая история, по меньшей мере со времен явления Христа, организована так, что устойчиво пребывающее в глубинах народного сознания “тайное”, содержащее “правду-справедливость”, в конечном счете непременно становится явным, наполняется силой и действенностью.
Здесь напрашивается ряд уточнений. Технологии умышленного “этноцентризма” сегодня в основном используются в бывших советских республиках. Национализм этих республик до сих пор активно поощряется Западом, более или менее справедливо полагающим, что он носит антирусский характер (следует ожидать, что при малейшем изменении его вектора — в сторону, например, антиамериканизма, он немедленно попадет под запрет). В России же приватизаторы экспроприируют население “этой” страны не только по материальному, но и по символическому счету: лишая его национальной гордости и национальной идентичности. Это делается потому, что коллективная идентичность народа как субъекта большой истории может стать опорой эффективного сопротивления.
Сегодня оппозиционные западному империалистическому влиянию государства на Востоке проектируются на основе “идеологии национализма”. Такая идеология сегодня представляет ловушку для антиатлантической оппозиции хотя бы потому, что заслуживает справедливых упреков в игнорировании новых закономерностей глобального мира. Но в рамках имманентной критики (не со стороны, а с учетом внутренних задач самого сопротивляющегося национализма) следует выделить другое: национализм мешает солидарности осажденных, формированию их совместного интернационального фронта. Другой, не менее существенный изъян национализма — забвение социальной доминанты, подменяемой архаическим этноцентризмом.