Скандально известный Дж. Сорос проговаривает вслух то, что держат про себя его более респектабельные собратья: “На самом деле мы ведем войну не с терроризмом, а с экономическим спадом. Вы не сможете привести ни одного примера, чтобы был экономический кризис в стране, которая воюет или готова ввязаться в войну”.
Итак, на примере Ирака (как до этого на примере Югославии и Афганистана) весь прежний пропагандистский дурман о том, что с ликвидацией противостояния между двумя общественно-политическими системами мир станет “более безопасным”, которым нас обволакивали “перестройщики”, рассеялся — и мы увидели воочию звериный оскал империализма (без кавычек, которые мы привыкли ставить в спокойные советские годы, думая про себя, что это все же — некое преувеличение). Более того, нас сегодня цинично заставляют примириться с этим: мол, “что поделаешь — иначе как без войны мы существовать не можем. Поэтому уж принимайте нас такими, какие мы есть”.
Нас убеждают, что это и есть настоящий “прагматический” подход. Древние греки, видимо, переворачиваются в своих могилах от подобного использования их слова “прагос” (или “прассо” — что означает “делать”, у славян “праца” — работа). То понятие, которое раньше можно было перевести как “деловой”, “дельный”, “предприимчивый”, “полезный”, “практичный” — совершенно преобразилось в его американской трактовке. На самом деле, у кого повернется язык назвать человека, который убивает соседа, а затем за его счет живет некоторое время счастливо и безбедно — “практичным” или “настоящим прагматиком”?! А ведь по отношению к Америке находятся — и не только в самих США, но и среди, например, россиянского либерального охвостья, с “пониманием” относящегося к этому аргументу. Эти “вторичные прагматики” (людоеды-лилипуты) убеждают нас, что кризис в Америке ударит рикошетом по России — поэтому, дескать, “пускай лучше будет небольшая война в Ираке, чем падение доллара у нас”.
Второй “прагматический” (опять же в кавычках) аргумент состоит в “жизненной важности” для Америки установления контроля над нефтяными ресурсами Ирака. Д. Пайпс, касаясь экономической подоплеки нынешней агрессии, откровенно говорит о том, что “...особенно полезно присутствие американских войск в тех регионах мира, которые играют важную роль в обеспечении американских интересов. Я имею в виду, — заявляет он, — что если нефть и газ будут поступать в США с перебоями из района Персидского залива, это безусловно может нанести серьезный удар по нашей экономике”.
Надо сказать, что “нефтяной” подтекст уже был одним из главных (если не главным) в войне 1991 года. Предлогом тогда была выдвинута необходимость “наказать агрессора” (такая же лицемерная цель, как и нынешняя “ликвидация оружия массового уничтожения” — ведь до этого США ни разу не выказывали подобного желания). Взять хотя бы вопиющие примеры захвата израильтянами Западного берега р. Иордан, Голанских высот, Южного Ливана и Иерусалима, которые были сурово осуждены мировым сообществом и квалифицированы ООН как “агрессии”.
“Нефтяной подтекст”, ставший истинной причиной разрухи и страданий, причиненных Ираку, не ускользнул от взгляда тех людей, которые хорошо разбирались в скрытых пружинах системы. Так, экс-президент Никсон писал в дни войны в “Нью-Йорк таймс” (от 7 января 1991 г.): “Мы оказались там отнюдь не затем, чтобы защищать демократию, так как Кувейт не является демократической страной и в регионе нет ни одной страны, подпадающей под это определение. Мы оказались там не затем, чтобы избавить мир от “диктатуры” — тогда нам надо было бы воевать прежде с Сирией и рядом других стран. Мы оказались там отнюдь не затем, чтобы защищать принципы международного права. Мы оказались там, поскольку не можем позволить никому затрагивать интересы, жизненно важные для нас”.
Когда Никсон говорил об “интересах, жизненно важных для нас”, он имел в виду не только (и не столько) все американское общество в целом, но прежде всего его правящую элиту. Как десятилетие назад, так и сейчас в отношении иракской нефти явно высвечивается личная заинтересованность (в отличие, например, от американских фильмов, где киллер, убивая жертву, обычно мягко говорит: “Ничего личного — чисто бизнес”). Вот, например, факты из биографии нынешнего президента Дж. Буша: 1978—1984 гг. — исполнитель-ный директор нефтяной компании “Арбусто Энерджи/Буш Эксплорейшн”, 1986—1990 — исполнительный директор нефтяной компании “Харкен Ойл Ко”. Вице-президент Чейни: 1995—2000 — исполнительный директор нефтяной компании “Хэллибертон Ойл Ко”. Кондолиза Райс: 1991—2000 — вице-президент нефтяной компании “Шеврон Ойл Ко” (которая в честь своей “выдвиженки” в ряды высшей власти назвала один из своих крупнейших танкеров — “Райс”). Таким образом, в том необычайном рвении, с которым Буш и его команда пытаются, ценой сотен тысяч невинных жертв, прибрать к рукам иракские нефтяные богатства, есть, в сравнении с киношным киллером, и “личное”, и “чисто бизнес”.
Но если США будут объявлять о своем праве “контролировать” (то есть фактически захватывать с помощью оружия и владеть) источники сырья, находящиеся за тысячи километров от них, на территории суверенных государств, то это нельзя назвать иначе, чем установлением колониального владычества над всем миром. Сам термин “защита национальных интересов” не должен вводить в заблуждение никого, ибо всегда в истории человечества самые откровенные агрессии и колониальные захваты прикрывались именно этим фиговым листком. “Нападки со стороны злонамеренных соседей-варваров” служили Римской империи оправданием для вооруженного расширения “жизненного пространства”. Весь окружающий Рим внешний мир представлялся сонмом врагов, и римские цезари считали своим “долгом” защитить пределы империи от “агрессивных устремлений” извне.
Практически все колониальные войны нового и новейшего времени велись под предлогом “защиты интересов”. Например, знаменитые “опиумные войны” XIX века камуфлировались необходимостью обеспечить “свободу торговли опиумом” (тогда еще “наркодилерство” считалось вполне легальным и респектабельным бизнесом). Войны между европейскими державами за передел Африки велись под предлогом “защиты интересов” этих держав, и более того, “защиты интересов” самих африканцев (!), вывод которых из состояния варварства к “цивилизации” рассматривался как “бремя и долг белого человека”.
Таким образом, вместо “неопровержимых доказательств” вины С. Хусейна мир получает все новые неопровержимые (без кавычек) доказательства стремления правящих кругов США к установлению мирового господства. Нынешние планы агрессии против Ирака являются прямым следствием “доктрины Буша” под названием “Национальная стратегия безопасности Соединенных Штатов Америки”, опубликованной 17 сентября 2002 года. В этом документе, сознательно замалчиваемом официозными средствами массовой информации (в том числе и в РФ), дается политическое и теоретическое обоснование колоссальной эскалации американского милитаризма. В нем постулируется, что ведущим принципом внешней политики США является их “право” использовать военную мощь в любой точке земного шара, в любой выгодный для них момент против любой страны, которая представляет или может когда-либо представить угрозу для “национальных интересов США”. Следует отметить, что ни одна из стран в истории человечества, включая гитлеровскую Германию, не выдвигала подобных претензий на мировое господство.
Тут-то многие народы и государства мира поняли, что наслаждались относительным равноправием только в течение короткого, по историческим меркам, существования СССР и только благодаря его антиимпериалистической внешней политике. Многие бывшие непримиримые враги “империи зла” теперь с ностальгией вспоминают те годы и пишут в том духе, что, дескать, в их прогнозах “ошибочка” вышла: мир-то, оказывается, был более стабилен в условиях “биполярности”, чем теперь с американской “монополярностью”. Но прежнего не вернуть, и теперь, после краха СССР, с горечью констатируют они, в мире вновь возродилась прежняя колониально-рабовладельческая пирамида с единственной разницей, состоящей в том, что на ее вершине вместо нескольких стран-колонизаторов (Британия, Испания, США, Германия, Франция, Нидерланды и др.) водрузилась одна империя — США.