Нольте сваливает в одну кучу идеологию, пропаганду, политику и дипломатию, хотя задачи пропаганды и политики — это далеко не одно и то же. После прихода к власти нацисты создали Министерство пропаганды и развернули самую настоящую информационную войну против Советского Союза. Ее главные тезисы: если бы к власти в Германии пришел не Гитлер, то ее захватили бы большевики; большевизмом руководят евреи; они разрушили Россию, разрушат и Германию; евреи стремятся к мировой революции и рассматривают Германию как главное препятствие на пути к достижению этой цели. На съезде национал-социалистической партии в Нюрнберге в 1936 г. Альфред Розенберг упорно доказывал, будто все ключевые посты в советском государстве заняты евреями, которые используют “украденные у русского народа деньги” для финансирования подрывной деятельности против культуры Европы” (Krummacher F. A. Krieg und Frieden).
Национал-социалисты призывали к объединению все антибольшевистские силы для решающей битвы с “Совьт-Иудеей”.
Расписывая национал-социализм как чуть ли не средство самообороны Германии от угрозы со стороны большевистской России, Нольте практически повторяет пропагандистские лозунги Розенберга. На те же грабли наступает Сергей Земляной, опубликовавший в “Литгазете” (№ 29 от 16—22 июля 2003 г.) статью под заголовком “Прошлое, которое не проходит” — восторженную рецензию на книгу Нольте. Земляной, судя по всему, разделяет мнение Нольте о том, что “европейскую (мировую) гражданскую развязали большевики (?!), в особенности Сталин и его подручные. Что национал-социализм был реактивным политико-идеологическим образованием, ответом до смерти напуганного Октябрем 1917-го в России и ноябрем 1918-го в Германии немецкого среднего класса на вызов большевизма, готовившего “последний и решительный бой с “мировой буржуазией”. Получается, что Гитлер напал на СССР... с испугу.
Для подтверждения своей позиции Земляной приводит содержащиеся в книге Нольте революционные заявления лидера Профинтерна Соломона Лозовского-Дриздо и Мехлиса, адресованные будущим агрессорам: “Вы хотите войны, господа? И вы получите ее на своих заводах, фабриках и в колониях...” и пр.
Все правильно. Такие заявления были на руку нацистской пропаганде: евреи-большевики “готовятся к созданию мирового “еврейско-большевистского правительства”. Но есть детали. Лозовский и Мехлис занимались в данном случае пропагандой. В отличие от них Сталин проводил четкую грань между Коминтерном и Наркоминделом.
У Гитлера были совсем иные цели в войне с СССР, чем борьба с большевизмом. Ну кто, на самом деле, поверит, что Гитлер хотел освободить русский народ от “еврейского засилья”?
В отличие от Нольте (и Земляного) американский историк Ширер считает, что сумасбродные идеи Гитлера, овладевшие его воспаленным мозгом, имели корни, глубоко уходившие в историю, философию, идеологию и культуру немецкой нации. Ширер убежден, что национал-социализм и “Третий рейх” были фактически “логическим продолжением германской истории” *. Может быть, это чересчур сильно сказано, но то, что Гитлер в борьбе за власть использовал мощное устремление немецкой нации к первенству в Европе: национализм (“Германия превыше всего...”); слепое преклонение перед властью; военные традиции прусского милитаризма (“Дранг нах Остен”) и прочая, прочая, отрицать нельзя. Что же касается теорий о расовом превосходстве немцев, то они получили широкое распространение в Германии в 20-х годах и кружили головы немцам, как молодое вино.
Гитлер появился на политической сцене в Германии, когда немецкий народ находился в подавленном состоянии от проигранной войны и кабальных условий Версаля: 6 млн безработных, экономический хаос и разруха. В своем романе “Три товарища” Ремарк показывал, как немецкие парни, подобно диким зверям, дрались из-за попавшей в аварию машины, чтобы заработать на ее ремонте.
В книге “Майн кампф”, пронизанной демагогией, Гитлер предложил немцам программу выхода из кризиса путем создания сильного национального государства, основанного на “чистоте крови” и “социальной справедливости”, где “талантливый сын кухарки получит такой же доступ к образованию, как и сын богатых родителей”. Государства, состоящего из граждан, связанных друг с другом “узами общей любви, общей гордости, общего сознания своей непобедимости”. Это государство будет бороться против эксплуатации, уделять внимание укреплению здоровья граждан, готовить мужчин для службы в армии, а женщин для материнства. Гитлер нарисовал немцам радужную картину создания “Великой германской империи” и завоевания “жизненного пространства на Востоке за счет России, созревшей для краха”.
Но как же немецкая нация Гёте и Шиллера, Баха и Бетховена, Гегеля и Канта так дружно и, главное, радостно пошла за Гитлером?
Хотели немцы освободиться от пут Версаля? Хотели!
2 марта 1936 г. Гитлер, вопреки предостережениям военных, приказал ввести три батальона немецких солдат в демилитаризованную (по Версалю) Рейнскую область и оккупировал ее. Личный переводчик Гитлера признавался потом: если бы французы дали нам отпор, то мы ретировались бы, “как собака, спрятав хвост между задних лап”. Сам Гитлер не пережил бы этого позора, и его политическая карьера на этом закончилась бы.
Методами шантажа, блефа, беспримерной наглости, перед которой спасовали лидеры Франции и Англии, Гитлер покончил с военными ограничениями Версаля. 16 марта 1935 г. он принял решение о создании вооруженных сил (12 корпусов и 36 дивизий). “Цепи Версаля — символ поражения и унижения всей Германии — были разорваны”, — отмечает Ширер, — для большинства немцев “честь Германии была восстановлена”.
Но немцы поддержали Гитлера не только за его бескровные “победы” во внешней политике. Национал-социалистам удалось добиться буквально за несколько лет ликвидации безработицы. Сам Гитлер не очень вникал в экономические проблемы, но он поставил на ключевые посты в правительстве людей, которые знали свое дело: Ялмара Шахта — министром экономики, Вальтера Дарре — министром сельского хозяйства.
Путем организации общественных работ (строительство автобанов), облегчения налогового бремени для предприятий, которые расширяли производство и создавали новые рабочие места, безработица была снижена за четыре года (с 1933 по 1937 гг.) с 6 до 1 млн человек.
Но самый мощный толчок подъему экономики дал перевод ее на военные рельсы. В книге “Тотальная война” генерал Людендорф подчеркивал необходимость мобилизации экономики нации, чтобы “должным образом подготовиться к тотальной войне”.
В сельском хозяйстве Германии, находившемся в плачевном состоянии, были проведены реформы с целью добиться самообеспечения Германии продовольствием во время войны. Был принят закон, запрещающий спекуляцию землей. Фермерские угодья размером в 125 га были объявлены национальным достоянием. Их нельзя было делить, продавать или конфисковывать за долги. В случае смерти владельца вся собственность переходила по мужской линии к старшему или младшему сыну. Он должен был содержать до совершеннолетия своих сестер и братьев, которые шли затем на производство или в армию. Таким образом было прекращено дробление земельных угодий и повышена продуктивность сельского хозяйства. На 20% были подняты закупочные цены на сельхозпродукцию. В годы войны Германия обеспечивала себя продовольствием на 83%. Но сюда же надо добавить ограбление оккупированных территорий.
Ну а как же рабочий класс Германии? Сильная и влиятельная КПГ? Ведь лидер немецких коммунистов Эрнст Тельман не раз говорил, что “Гитлер — это война!”.
После прихода к власти нацисты немало сделали, чтобы создать видимость “народной общности”. Молодые люди работали вместе в “трудовых лагерях”, проводили летние каникулы в лагерях спортивных. Несмотря на то, что их сознание было отравлено расовыми теориями, они чувствовали себя счастливыми, поскольку они были все вместе: дети богатых и дети бедных. А вскоре они дружно запели: “Wir werden weiter marschieren, bis alles in Scherben fдllt. Denn heute gehцrt uns Deutchland und morgen die ganze Welt” (“Мы будем дальше маршировать, пока всё не разлетится вдребезги. Сегодня нам принадлежит Германия, а завтра весь мир”. — В. Р. ).