Круг третий этого ада, еще не нашедшего своего Данте, - "деловая" жизнь. Там суетливо мельтешат дельцы, юристы, крупные торговцы, биржевые спекулянты, "авторитеты" преступности и банкиры. Атмосфера тлетворного физического и нравственного разложения здесь самая насыщенная. Здесь все начеку - в любой момент ограбить соседа и пристрелить конкурента. Продажная "творческая" интеллигенция вроде Джаковой и Дуриковой, Мерзахарова, Мульянова, Кабздона, Бесолашвили готова здесь "озвучить" осанну любому отягощенному деньгами и властью убийце или подлецу. Здесь вмиг сожрут любого, но особенно его деньги, здесь из ничего создают "дела" и сажают в тюрьмы неудачников и честных людей, оправдывают грабителей и убийц. Весь этот шабаш вурдалаков пребывает в постоянном омерзении от порока других, и все они с головой готовы погрузиться в него сами. Здесь клянутся в верности и дружбе врагам и не верят друзьям.
Здесь твердят о высоких делах и чувствах и подрывают бомбами конкурентов даже на кладбищах в дни поминовения. Здесь капиталист устанавливает цену живым, нотариус - мертвым, а судьи - совести и закону. Здесь без конца говорят, но понятия заменены терминами, мысли - словами, чувства - фразами, души - пустотой рассуждений. В этой зловонной яме мужчины перестают быть сыновьями, отцами, мужьями и даже любовниками. Женщины здесь не скрывают, что они - лишь товар, любовь стала для них торговлей телом, а наряды, меха, украшения - способом подороже себя продать. Здесь много едят, играют в азартные игры, курят и не спят ночами, тучнеют, багровеют, поражаются инсультами и инфарктами.
Айдары, воровые, яблинские здесь терминами и пустословным краснобайством прикрывают неграмотность и глупость. "Видите, в каких условиях приходится работать!" - оправдывался перед заморским боссом завсегдатай этого шабаша Шварцмордер, обращая того в замешательство легкостью саморазоблачения своей агентской сути. Осознав свою глупость, они испытывают мучительный удар по самолюбию и бросаются критиковать всех и вся, сбиваясь и перебивая себя из-за внутреннего непрерывного спора с самими собой и своим прошлым. Они доказывают и доказывают, что они, де, самые талантливые и честные, самые лучшие, самые-самые, хотя с ними никто не спорит, поскольку все давно ясно. Тщеславие - их движитель, они изо всех сил лезут наверх - показать свою полную пустоту. Но, объявив высшей целью абсолютный индивидуализм, они не знают, что делать с награбленным.
В самом центре этого тепло-зловонного болота обитает "элита", стая наиболее тупых, хищных и безжалостных птеродактилей. Они люто всех ненавидят и, восхваляя гениальность других, мечтают уничтожить каждого. Оттуда время от времени вылетают растерзанные и загаженные куски трупов, а путь туда устлан преступлениями и пропитан кровью. Здесь у каждого за пазухой компромат друг на друга, и они пускают его в ход, чуть кто зазевался. В каждом таком кейсе - убийства, грабежи, вероломство, ложь, обман, а в самом любимом отделении - фотографии и ролики о самом мерзком разврате. Изощренное предательство - их всепоглощающая страсть, а заказное убийство - оружие.
3десь нет забот о нуждах людей и страны, умного слова, живой мысли - бесплодие и пустота во всем, пустота существования, пустая суета, пустые поиски удовольствий, смысла деятельности и самой жизни, скука, нищета души, сердца и мозга, усталость от бесконечных "празднеств". И... СТРАХ. Что раскусят, сбросят, пристрелят. На этих безжизненных масках всесильного бессилия нет и проблеска жизни, только отблески золота.
Надо всем этим десять лет царила жуткая фигура, раздувшаяся от беспредельных славословий и беспробудного пьянства, марионетка, мыслившая себя всемогущим божеством, но способная лишь изображать снайпера, охотящегося на таких же мерзких бандитов. По царящим здесь нравам, телевидение иной раз, не удержавшись, выставляло на всеобщее обозрение-отвращение искаженное злобой и страхом лицо, отражавшее, несмотря на ухищрения гримеров, мерзость и пороки этой зловонной клоаки, знаменем которой оно было. Напористость и агрессивность этого ничтожества на пути к вожделенной цели - неограниченной власти - создавали впечатление, что у него за душой есть что-то такое, о чем еще не время говорить. Но вот он всего этого достиг, и стало ясно, что он пустее прошлогоднего червивого ореха. ТВ показывало его подхалимаж и заискивание на концерте в Кремле перед лидерами "семерки", холуйские заглядывания им в лица, дескать, глядите, это все MОE, это все Я, это - МОИ холопы играют на виолончелях: "Ведь правда, я уже почти такой же, как вы?". И брезгливо-терпеливое презрение на лицах тех.