Отметим, что захаровская телеэкранизация “Двенадцати стульев” очень нравилась шефу КГБ Ю. В. Андропову. Фильмам Захарова нельзя отказать в мастерстве, но в каждом (кроме, пожалуй, “Обыкновенного чуда”) заметна русофобия (в особенности в “Стульях” и “Формуле любви”). Но это не запрещалось цензурой и демонстрировалось массовому советскому зрителю ведомством С. Г. Лапина (Гостелерадио) — как, впрочем, и пошлейшая передача “Вокруг смеха”, в которой “писатели-сатирики” (в большинстве — друзья Захарова, одного с ним национального происхождения) упражнялись в ненависти к русскому народу. Интересные процессы происходили в те годы в советской державе!.. Не случайно один читатель из Новосибирска писал в “Литературную газету”: “У нас в стране идет уже давно законспирированная диверсия”. Определенные силы в государстве (и за его пределами) кропотливо пестовали “пятую колонну” (в том числе и “творческую”) для будущего погрома страны. Быть может, именно в этом секрет творческого и карьерного долголетия М. А. Захарова...
В 1981 году Захаров ставит свою нашумевшую рок-оперу на либретто А. Вознесенского “Юнона” и “Авось” (повествующее о любви русского путешественника Резанова и американки Кончитты, впрочем, этот сюжет был лишь прикрытием главной мысли режиссера — сближение России с Америкой во что бы то ни стало!). В конце 1983 года Захаров едет с этой оперой в Париж. Разумеется, западная пресса и радио в восторге от спектакля: опера Захарова — глоток свежего воздуха в удушливой тоталитарной стране. Какие артисты, музыка, режиссура! Одна только французская пресса дала о спектакле свыше 70 публикаций, “Голос Америки” транслировал мелодии из оперы. Но как только Захаров и его артисты возвратились из Парижа, на Родине у них началась “полоса неприятностей”: кто-то написал начальству ряд пространных отчетов, повествующих о неблагонадежном поведении ряда артистов театра и его главного режиссера. Предстояли гастроли театра в Грецию, поэтому события приняли нежелательный для Захарова оборот: могут прикрыть загранпоездки — как жить-то без этого?! Марк Анатольевич расстроился... но здесь на помощь к нему с чиновных высот спустился очередной “ангел-хранитель”. На этот раз им оказался начальник Пятого управления КГБ, ведавшего борьбой с “идеологическими диверсиями”, т. е. с инакомыслием, Ф. Д. Бобков. Свою весьма трогательную первую встречу с шефом “пятки” Захаров описывает так: “Заполучив список “невыездных” мастеров сцены, я сумел добиться аудиенции у Ф. Д. Бобкова, тогдашнего заместителя Председателя КГБ. Должен признаться, что Филипп Денисович Бобков мне понравился. Я встретил очень образованного, умного, незаурядного человека (надо сказать, что я встречался с ним дважды, и оба раза надолго остался под впечатлением этих встреч)... В беседе с ним я, естественно, старался казаться наивным и даже обстоятельным, о чем свидетельствовал, по-моему, его чуть насмешливый глаз, который, впрочем, тут же становился серьезным и доброжелательным... Я горько пожаловался на жизнь. Да, старый фронтовик, защитник Родины, засунул в штаны сочинения Ахматовой и Мандельштама! Я горько сетовал также и на другие, уже малоизвестные мне претензии к артистам Ленкома... Бобков отреагировал на мои переживания спокойно и пообещал помочь. Он согласился, что работники КГБ не должны изображать из себя за рубежом искусствоведов... это вызывает насмешки у зарубежных коллег. Работники КГБ должны... выезжать с театром лишь в том случае, если этого требует обстановка в той стране, где проводятся гастроли...”. Итог встречи: “После этой беседы наши бывшие “невыездные” стали получать один за другим загранпаспорта с визами”. (В общем, все хорошо, что хорошо кончается: Захарову власти опять помогли.) А о дальнейшей судьбе Ф. Д. Бобкова скажем вкратце: в 1990-е годы он возглавил службу безопасности группы “Мост” “олигарха”, лидера Российского еврейского конгресса В. Гусинского. Весьма показательное перевоплощение!..
Захаров же преспокойно продолжал разъезжать со своим театром по странам и континентам, демонстрируя передовое искусство “прогрессивному” зарубежному зрителю... Впрочем, Марк Анатольевич встречался на Западе не только с представителями “прогрессивной общественности”, но и с... деятелями российской эмиграции. Например, пребывая с театральной тургруппой во Флоренции (в 1983 году), Захарову довелось общаться с графиней М. В. Олсуфьевой. Встреча с московским режиссером настолько растрогала ее, что она отвезла Захарова в русскую церковь, провела его в одну из комнат, “сплошь забитую книгами” деятелей русской и “советской” (диссидентской) эмиграции, и сказала следующее: “Вы можете взять с собой столько книг, сколько захотите, правда, с одним условием — вы их не выбросите перед границей и перевезете с собой в Россию...” Захаров, разумеется, “храбро воспользовался предложением графини”. Но в аэропорту Шереметьево-2 режиссер загрустил, подумав, что “пересекать границу с тяжелым чемоданом, набитым книгами не только Ахматовой и Гумилева, но Авторханова... крайне небезопасно”. Однако и в этом случае, как вспоминает Захаров, все обошлось благополучно: “Стараясь не бледнеть перед таможенным досмотром, я приблизился к Олегу Николаевичу Ефремову, которого всегда все узнавали и которому улыбались. Он знал о содержимом моего второго чемодана, ободрил взглядом и старательно улыбнулся таможеннику (? — А. К. ). Ответная улыбка означала, что чемодан мне тоже открывать не надо”.