Тихая Сосна становилась рекой братства русского и украинского народов — невероятно сильных, выносливых и смелых людей. Украинцам, прибывавшим на Тихую Сосну с 1652 года и строившим у реки селения, сторожившим города, по царской грамоте разрешалось, как защитникам отечества, заниматься всякими промыслами, рыбной ловлей, владеть угодьями. Известен наказ князя Воротынского таким людям: “А которые сторожа, не дождавшись смены, со сторожи уйдут и в то время государевым украйнам от воинских людей учинится война, тем сторожам от государя быть казненными смертью”.
О том, какая рыба водилась в Тихой Сосне и сколько ее было раньше, привел пример в очерке “Тихая Сосна” И. В. Овчаренко: “В 1699 году воронежский епископ Митрофаний писал острогожскому полковнику Ф. И. Кукалю: “Пожалуй, Федор Иванович, прикажи промыслить свеженькова осетрика да белужины свежей. Сим твоим жалованьем за то плательщики. А у нас на Воронеже взять и сомины негде”.
Итак, промыслить осетринки в Тихой Сосне не было проблемой. О рыбе, водившейся раньше в водах нашей реки, я вычитал также следующее. В газете “Сельская жизнь” за 17 августа 1991 года под рубрикой “Самая, самая...” говорилось о том, что в реке Тихой Сосне была поймана самая крупная осетровая рыба. Одной икры в ней было 245 килограммов! А весила она в целом 1227 килограммов! Поймана была не так уж давно — в 1924 году, за сорок лет до начала мелиорации и строительства на берегах Тихой Сосны заводов и животноводческих комплексов со всеми вытекающими оттуда последствиями. По Сабанееву, в Дону и составляющих его малых реках водились в прежние времена, точнее, заходили туда на нерест, белуги и покрупнее.
Трудно даже представить сейчас такую рыбу в тихой нашей реке. Но у меня нет сомнений в ее былом существовании, — после того, что видел в детстве своими глазами. Так, однажды шел в соседнюю Мухо-Удеревскую школу с ребятами-односельчанами. На Прорве — рукаве большой реки, образующей ерик (с восточного — “арык”) — узкую и быструю речушку у села, — есть широкий, но мелкий заливчик. И вот видим в тумане — кто-то там барахтается. Думали сначала, что купальщик. Оказалось, что на отмель, видимо, за мальками, вышел сом, длиной метра полтора, то есть — с каждого из нас ростом. Мы взяли лежащие у верб палки и кинулись перехватывать сома. Он ворочался под ногами. А потом устремился, как торпеда, в сторону большой реки, — сбил кого-то из ребят с ног и скрылся в глубине.
Другой раз, в мае 1969 года, видел, как на том же ерике сом гонялся за утятами; как ходил по речке сазан — килограммов на десять. Тогда же я ловил с напарником по вечерам на подергушку здоровенных голавлей и жерехов. Местные жители (село было многолюдное) ловили рыбу сетями, бреднями, вершами, но ее не убывало. Сосед Н. Я Гуженко однажды поймал в вентерь сразу двух сомов весом 16 и 8 килограммов.
Случалось, что после ливневых летних дождей вода, устремляясь по прибрежным оголенным дорогам к реке, вымывала вместе с черноземом и сносила в ерик больших червей-выползков. И среди бела дня у впадающих в реку мутных потоков брал сом. Да как брал! — только закинешь удочку — и он уже тащит поплавок ко дну.
С односельчанином дедом Желобком, Клешневым по фамилии, был такой случай. Он ловил рыбу на большой реке за Панским мостом. Отвлекся. И что-то утащило удочку — увидел ее под другим берегом возле лозы и камышей. Не долго думая, поплыл следом. Взялся за удилище. А снизу что-то схватило его за ступню. Хорошо, что лоза была рядом, уцепился за нее. Еле вырвал ногу, — как в тисках побывала, — рассказывал. Кожа оказалась сильно ободранной.