Слал ту черную розу в бокале
Или все это было сном?
С мертвым сердцем и мертвым взором
Он ли встретился с Командором,
В тот пробравшись проклятый дом?
(1960-е годы. 1, 330)
Еще более резко описывает Бунин в “Воспоминаниях” “педераста Кузьмина (sic! — М. К. ) с его полуголым черепом и гробовым лицом, раскрашенным как труп проститутки”25, но немногим уступает ему и Ахматова, описывая того же М. А. Кузмина в той же “Поэме без героя”:
Маска это, череп, лицо ли —
Выражение злобной боли,
Что лишь Гойя смел передать.
Общий баловень и насмешник,
Перед ним самый смрадный грешник —
Воплощенная благодать...
(1, 324)
Вспоминая свой род, И. А. Бунин отметил, что “в области литературной известна Анна Бунина, которую Карамзин называл русской Сафо”26. В XX веке русской Сафо нередко называли другую Анну — Анну Ахматову. В принципе, она могла бы, выйдя замуж за Бунина, стать “Анной Буниной второй”. Но... судьба распорядилась иначе:
Хвалы эти мне не по чину,
И Сафо совсем ни при чем.
Я знаю другую причину,
О ней мы с тобой не прочтем.
Пусть кто-то спасается бегством,
Другие кивают из ниш,
Стихи эти были с подтекстом
Таким, что как в бездну глядишь.
А бездна та манит и тянет,
И ввек не доищешься дна,
И ввек говорить не устанет
Пустая ее тишина.
(1959. 2, 67—68)
Это позднее стихотворение Ахматовой вызывает в памяти другое, одно из самых ранних ее стихотворений. “Над черною бездной с тобою я шла...” Шла, да не с тем. А пошла бы с тем, глядишь, и Двадцатый век “смутился” бы при виде супругов — Нобелевских лауреатов. Она-то знала, что заслуживает “Нобелевки” не меньше, чем Бунин, только вот глупые шведы этого не поняли.
Я думаю, почему так легко под Бунина “подверстываются” многие и многие стихи Анны Ахматовой, вплоть до самых последних. Вероятно, потому, что ему она во многом обязана главной темой своей поэзии — темой н е в с т р е ч и.
Мы с тобою, друг мой, не разделим
То, что разделить велел нам Бог,
Мы с тобою скатерть не расстелем,
Не поставим на нее пирог.
...........................................
Мне с тобою как горе с горою,
Мне с тобой на свете встречи нет.
Только б ты полночною порою
Через звезды мне прислал привет.
(“Во сне”, 1946. 1, 269)
Эти стихи тоже посвящены И. Б.
Литература:
Цитаты из произведений Анны Ахматовой даются по изданию: Анна Ахматова. Соч. в двух томах. М., “Правда”. 1990.
Цитаты из произведений Ивана Бунина даются по изданию: И. А. Бунин. Собр. соч. в девяти томах. М., “Художественная литература”. 1965—1967 гг.
1 Записные книжки Анны Ахматовой (1958—1966). M. — Torino. 1996. С. 448.
2 Б у н и н И в а н. Окаянные дни. Воспоминания. Статьи. М., “Советский писатель”. 1990. С. 25.
3 Анна Ахматова в записях Дувакина. М., “Наталис”. 1999. С. 269.
4 Г у м и л е в Н и к о л а й. Соч. в трех томах. Т. 1. М., “Художественная литература”. 1991. С. 93.
5 А х м а т о в а А н н а. Соч. в двух томах. Т. 2. М., “Художественная литература”. 1986. С. 240.
6 Н а й м а н А н а т о л и й. Рассказы о Анне Ахматовой. М., “Художественная литература”. 1989. С. 92.
7 Г у м и л е в Н и к о л а й. Соч. в трех томах. Т. 3. М., “Художественная литература”. 1991. С. 70—71.
8 Там же. С. 74.
9 Анна Ахматова в записях Дувакина. С. 269.
10 Записные книжки Анны Ахматовой. С. 453.
11 Т а л ь н и к о в Д. Анна Ахматова. Четки. Цит. по: Анна Ахматова. Pro et contra. Антология. Т. 1. Изд. Русского Христианского гуманитарного института. СПб., 2001. С. 111. Кстати, Тальников ошибся: “Гробница Рахили” вовсе не сонет.
12 Ч у к о в с к а я Л и д и я. Записки об Анне Ахматовой. Т. 1. М., “Согласие”. 1997. С. 154.
13 Г у м и л е в Н и к о л а й. Соч. в трех томах. Т. 3. М., “Художественная литература”. 1991. С. 150. Анатолию Пучкову посвятил отдельный мемуарный очерк “Анатолий Серебряный” Георгий Иванов (см.: И в а н о в Г е о р г и й. Собр. соч. в трех томах. Т. 3. М., “Согласие”. 1994. С. 408—416.)
14 Ч у к о в с к а я Л и д и я. Записки об Анне Ахматовой. Т. 1. С. 363—364.
15 К р а л и н М и х а и л. Артур и Анна. Л., 1990. С. 211.
16 Неизвестно, была ли Ахматова знакома со стихами Бунина, написанными в эмиграции. Но если была, то в строках “Наш горький сон она не бередит, // Не кажется обетованным раем” возможны отсылки к бунинским стихотворениям “Морфей” (1922), “Все снится мне заросшая травой...” (1922) и “Потерянный рай” (1919).
17 Б у н и н И. А. Собр. соч. в девяти томах. Т. 9. “Художественная литература”. 1967. С. 298.
18 Б у н и н И в а н. Окаянные дни. Воспоминания. Статьи. М., “Советский писатель”. 1990. С. 197.
19 Там же. С. 35.
20 Там же. С. 34.
21 Ч у к о в с к а я Л и д и я. Записки об Анне Ахматовой. Т. 1. М., “Согласие”. 1997. С. 172—173.
22 Б у н и н И в а н. Окаянные дни. С. 32.
23 П а с т е р н а к Б. Собр. соч. в пяти томах. Т. 4. М., “Художественная литература”. 1991. С. 390.
24 Воспоминания об Анне Ахматовой. М., “Советский писатель”. 1991. С. 75.
25 Б у н и н И в а н. Окаянные дни. С. 194.
26 Там же. С. 25.
Ирина Стрелкова • Записки русского интеллигента (Наш современник N6 2002)
ЗАПИСКИ РУССКОГО ИНТЕЛЛИГЕНТА
М. С. Жохов. Любовь не властвует, она созидает.
Педагогическая хроника 50—60-х годов ХХ столетия. Дубна, 2000
М. С. Жохов. Спроси у совести.
Хроника педагогических идей 60—80-х годов ХХ столетия. Дубна, 2001
Михаил Сергеевич Жохов — учитель физики. Как он пишет, отслужил народному образованию 42 года, из них 36 лет директором школы: сначала сельской, а потом школы № 8 города науки Дубны. Но если обратиться к карте Подмосковья, то Дубна — совсем недалеко от Талдома, от родных мест автора этих записок. В такой приверженности виден характер. И можно сказать о жизненном пути М. С. Жохова его же словами о коллегах, которые “претворяли средний всеобуч, как великую образовательную миссию в родной стране”.
М. С. Жохов выстроил свои воспоминания с замечательной обстоятельностью. Это у него — от учительского опыта. В книге “Спроси у совести” Жохов пишет, что годовые отчеты о работе школы, составление которых было для многих его коллег нудным делом, он сам писал с увлечением — подводил итоги, радовался и огорчался.
Поколение Жохова выходило в люди в пору подъема русской национальной системы образования. Ребята хотели учиться, родители стремились дать им образование. “Учись, сынок, в новом мире ученость будет стоить дорого”, — напутствовал автора записок отец, когда после окончания четырех классов начальной школы мальчика отправляли из родной деревни в дальнюю даль, за десять километров, в ШКМ, школу крестьянской молодежи, вскоре ставшую обычной средней школой. Годы спустя, уже из нашего времени, Жохов оценил по-другому тогдашние мечты крестьянских сыновей вырваться в иную сферу общественного бытия: “Дети крестьян, притом самые умные, уходили из деревни сами. В результате на селе падал интеллектуальный потенциал населения. Но на это почему-то никто из государственных мужей не обращал внимания”.
Меж тем именно сыновья крестьян стали новым поколением русский интеллигенции, которому, как писал академик Н. Н. Моисеев, старая интеллигенция все же смогла передать свои знания. Причем иной раз передача совершалась при особых обстоятельствах — об этом вспоминает в своих записках и Жохов: после школы он поступил в областной библиотечный техникум, где преподавала славная плеяда педагогов, высланных из Москвы. О них он сохранил самые светлые воспоминания: “Главное, чему нас научил техникум — это самообладанию и умению полагаться на себя. Ясность мысли и выдержка были характерными чертами поведения нашего предвоенного поколения”.