Хочется подчеркнуть, что новая военная доктрина США принципиально по-иному определяет противника в условиях актуализации “нетрадиционных” угроз. Международный терроризм вездесущ и официально не институционализирован, что позволяет бороться как с известными, так и с неизвестными источниками угрозы, которые могут находиться в разных районах мира. Причем военная доктрина США оставляет за Пентагоном право определять эти районы.
Под предлогом борьбы с терроризмом традиционные ядерные вооружения не планируется усиливать: только сохранять в существующем объеме (межконтинентальные баллистические ракеты наземного базирования, стратегические бомбардировщики, баллистические ракеты на подводных лодках). Главное значение сегодня отводится так называемой “малой стратегической триаде”, которая состоит из наступательной, оборонительной частей и инфраструктуры. Вашингтон предполагает, что в инфраструктуре главную роль будут играть “информационные операции”*.
Итак, стратегия “управляемого хаоса” уже вполне определена. В информационном обществе борьба за пространство будет разворачиваться в информационном поле: именно здесь передовой край геополитики. Но если в традиционных пространствах — наземном, водном, воздушном — границы и правила цивилизованного поведения давно определены и контролируются Советом Безопасности ООН, международными документами и соглашениями, то в информационном пространстве сегодня — полный беспредел.
Военные эксперты США определяют информационно-психологическое оружие как “нелетальное оружие массового поражения”, способное обеспечить решающее стратегическое преимущество над потенциальным противником. Его главное преимущество над остальными средствами поражения состоит в том, что оно не подпадает под принятое международными нормами понятие агрессии.
Вот как определяет информационную войну директор информационных сил министерства обороны США: “Информационная война состоит из действий, предпринимаемых для достижения информационного превосходства в обеспечении национальной военной стратегии путем воздействия на информацию и информационные системы противника с одновременной защитой и укреплением нашей собственной информации и информационных систем. Информационная война представляет собой всеобъемлющую, целостную стратегию, призванную отдать должное значимости и ценности информации в вопросах командования и управления вооруженными силами и реализации национальной политики”**.
В 1996 г. в США создана президентская комиссия по защите критической инфраструктуры, которая призвана разрабатывать наступательные планы информационных войн. В ЦРУ появились Группа критических технологий и Отдел транснациональных проблем, где внимательно анализируется вся информация стратегического характера, поступающая из-за рубежа. В министерстве обороны США организовано Бюро стратегического влияния, в задачу которого входит обеспечение “позитивного восприятия” во всем мире внешней политики и военных операций США.
Традиционная геополитика сильно “отстала” в средствах своего научного и прикладного анализа от стремительного развития высоких технологий, которые сегодня определяют развитие любой науки. Если раньше стратегическое значение имели военная разведка и контрразведка, то сегодня — анализ информационных потоков, среди которых важно своевременно выявлять и разоблачать агрессивные разрушительные информационные фантомы. Информационная революция давно перевела понятие “поле боя” в понятие “боевое пространство”, куда помимо традиционных целей поражения давно уже включены и виртуальные — эмоции, восприятие и психика противника.
Информационный фантом под названием “борьба с терроризмом” — один из главных стратегических мифов США, с помощью которого сегодня ведется геополитический передел мира. Найдется ли хотя бы одна страна, которая может гарантировать своим гражданам мирное будущее в условиях угрозы терроризма?
Давно пора закрепить в международных нормах понятие “информационной агрессии” наряду с другими важными категорями информационного общества. Сегодня уже очевидно, что одной из главных задач международных миротворческих организаций являются своевременные акции, призванные разоблачать информационную агрессию, если она способна привести к разжиганию любых конфликтов — конфессиональных, этнонациональных, территориальных, культурных, военных.
В структуре Совета Безопасности ООН должны появиться и Комиссия по защите критической инфраструктуры мира, и Группа критических контртехнологий, призванные обезопасить мировое информационное пространство от всех видов информационной агрессии. Совершенно очевидно, что защитить современного человека от информационной агрессии могут только соответствующие технологии. Они не так уж и сложны. Давайте попробуем?
Если дать точное правовое определение понятия “терроризм”, то мы получим категорию, с помощью которой сможем достаточно точно определить все акты, которые подпадают под это определение. Итак, терроризм — это политическая борьба, осуществляемая путем применения незаконных насильственных мер, вплоть до физического уничтожения. Если эксперты ООН согласятся с таким определением, то тогда террористом окажется не только бен Ладен, но и все те, кто пытается его уничтожить с помощью применения незаконных насильственных действий.
Международному сообществу сегодня необходимо единое видение наиболее острых и взрывоопасных проблем современности. Иначе информационные войны способны разрушить самое главное достояние человечества — его положительные эмоции, целостное восприятие и здоровую психику. Мы сегодня как никогда близко подошли к воплощению в жизнь оруэлловской антиутопии, в которой задачей Министерства Правды была пропаганда лозунга “Мир — это война”.
Анатолий Грешневиков • Как выпрямляются колокольни (Наш современник N6 2003)
Анатолий ГРЕШНЕВИКОВ
КАК ВЫПРЯМЛЯЮТСЯ
КОЛОКОЛЬНИ
В наши дни, когда разного рода программам и “проектам” возрождения России — “несть числа”, а маститых претендентов на роль спасителей Отечества можно выстроить в длинный ряд, работа скромных подвижников-реставраторов, художников из русской “глубинки” менее известна для современника, нежели борьба на политическом “Олимпе”. Однако именно эти люди своим нелегким трудом сохраняют и возрождают для нас историю и красоту нашей Родины. К их числу с полным правом можно отнести нашего современника Александра Станиславовича Рыбникова, принимавшего самое активное участие в восстановлении памятников Ростова Великого, Переславля-Залесского, Ярославля, Углича и других городов России. О многолетней подвижнической деятельности замечательного реставратора рассказывается в книге известного российского политика, писателя А. Н. Грешневикова “И свяжет зодчий нить времен”, главу из которой мы публикуем в нашем журнале*.
Сказание о том, как Рыбников раскрыл секреты мастеров XV века, подружился с великим Генделем, выпрямил падающую стотонную главу церкви Тихвинской иконы Божией Матери и сделал проект
выпрямления колокольни церкви Николы Мокрого в городе Ярославле
Он никогда не соглашался с мыслью, что знаменитую падающую Пизанскую башню нельзя выпрямить.
Он всегда отвергал предложения оставить ярославские колокольни в наклонном, падающем положении и не возвращать им первоначальную осанку.
Он знал: если реставратор собирает из обломков кирпичей редкого величия и изящества храм, то ему по силам и выпрямление любой покосившейся церкви.
Решение о выпрямлении в Ярославле колокольни церкви Николы Мокрого у Александра Рыбникова созрело давно. Но его всегда охлаждали ответы на вопросы: кто разрешит включить в план работы мастерской эту дерзкую идею? Кто даст средства на разработку проекта?.. И вдруг в 1985 году в мастерскую с аналогичным заданием обращается областное управление культуры.