Здесь важно убеждение Пушкина, что при записи меморий в форме письма открывается просторная возможность эмоционального воздействия на читателя!
Чтобы воодушевить и ободрить на подобное мероприятие, Пушкин начал "Роман в письмах" (из Петербурга в провинцию и обратно). В этом отрывке содержится призыв писать письма: важный источник общения и памяти! "Пиши ко мне все, что ты заметишь",- обращается одна подруга к другой. В следующий раз в письме проскальзывает мысль: "То ли дело облегчить сердце исповедью (письмом. - И. С.). Давно бы так, мой ангел!" При этом писать надо было "занимательно". Именно в этом незаконченном материале звучат мудрые слова Пушкина: "Семейные воспоминания дворянства должны быть историческими воспоминаниями народа". (Он воспринимает предания дворянства, к которому сам принадлежит, как часть народной общей памяти. Каждый должен знать свои корни, иначе будет "Иваном, не помнящим родства"!)
Есть немало свидетельств, как он тревожился по поводу увековечивания памяти друзей, безвременно ушедших, и сколько усилий приложил в этом благородном деле!
Это уникальное начинание связано с памятью друга и учителя, историка, писателя и поэта Н. М. Карамзина.
Когда Карамзин умер, Пушкин в сердцах писал П. А. Вяземскому: "Читая в журналах статьи о смерти Карамзина, бешусь. Как они холодны, глупы и низки. Неужто ни одна русская душа не принесет достойной дани его памяти? Отечество вправе от тебя требовать. Напиши нам его жизнь, это будет 13-й том "Русской истории"; Карамзин принадлежит истории. Но скажи все; для этого должно тебе иногда употребить то красноречие... "1.
Что имел в виду Пушкин, подчеркивая в письме все? О чем должен был написать Вяземский, друг и родственник Карамзина?
Зная характер своего друга, предпринял попытку написать об историке сам Пушкин: "Сейчас перечел мои листы о Карамзине - нечего печатать (курсив мой. - И. С.). Соберись с духом и пиши". С мыслью о биографии Карамзина Вяземский пишет Пушкину 31 июля 1826 года, отнесясь с пониманием к его планам, "к серьезному предмету": "Карамзин со временем может служить центром записок современных... Все русское просвещение начинается, вертится и сосредотачивается в Карамзине..."
Об этом же, о создании цикла записок, центром которых мог стать именно Карамзин, только он, писал неоднократно и А. И. Тургенев, в том числе в "Хронике русского" - этом эпистолярном "гейзере": "Вот уже год как не стало Карамзина, и никто не напомнил русским, что он был для них (...) Журналисты (...) исполнили долг современных некрологов; но не умели или не хотели воспользоваться правом своим возбуждать народное внимание, народное чувство к важным событиям в государстве". "Да живет память его в каждом движении нашего сердца и в каждой строке о нем! Чем иным можем доказать нашу любовь к нему..." Для того чтобы понять сложность момента для появления биографии Карамзина и позицию Пушкина в этом вопросе, следует вернуться к истории появления уникального труда.
"История государства Российского" Н. М. Карамзина, первые восемь томов, вышла в феврале 1818 года. Книга, как отмечает Пушкин, "наделала много шуму и произвела сильное впечатление". Почему? Почему Пушкин неоднократно называл историка и его "Историю" " не только созданием великого писателя, но и подвигом честного человека"?1
Напомним, что автор посвятил свой труд царю: "Государю Императору Александру Павловичу Самодержцу Всея России". Именно в 1818 году тайные общества декабристов уже готовили цареубийство.
Декабристы, "молодые якобинцы", как назвал их Пушкин, негодовали, что "История" отстаивала историческую природу монархического правления в России, которое казалось им "верхом варварства и унижения". Но это, утверждал Пушкин, не прихоть историка, к этому подвели его летописи и архивные бумаги: Карамзин, защищает его Пушкин, рассказывает историю "со всею верностью историка, он везде ссылается на источники - чего же более требовать было от него?" При этом Пушкин говорит, что критиковать историка могут только люди "не понимающие спасительной пользы самодержавия" (выделено А. С. Пушкиным. - И. С.). Он также выделяет слова о том, что "редко основатели республик (имеется в виду история Рима, но ясно, что это иносказание. - И. С.) славятся нежной чувствительностью".
С другой стороны, отметим, что в Предисловии Н. М. Карамзина к труду есть важные строки, утверждающие, что "новая эпоха наступила. Будущее известно единому Богу..." Историческое развитие Карамзин связывал с Богом. Как писал в отрывке статьи "Карамзин" Пушкин, "Никита Муравьев... умный и пылкий, разобрал предисловие". Он остался недоволен начальными словами: "История есть священная книга народов".