В Петербурге, в салонах, в дипломатической среде неудивительны были разговоры о литературе и зарубежной истории, о новых книгах и интересных статьях. Не случайно Вяземский сравнивал такие встречи с чтением свежих газет! В частности, Пушкин и друзья неоднократно обсуждали наряду с европейской и американскую мемуарную литературу. В дневнике есть записи о вечерах и разговорах с дипломатами и с П. И. Полетикой1, опубликовавшим в 1830 году в "Литературной газете" статью "Состояние общества в Соединенных Американских областях", горячо встреченную в Петербурге и Москве.
Среди прочих обсуждались "Записки" американца Д. Теннера2. Сам поэт так высказывался об этой далекой стране на основании чтения многочисленных независимых источников: "С изумлением увидели мы демократию в ее отвратительном цинизме, в ее жестоких предрассудках, в ее нетерпимом тиранстве". Добавить к сказанному Пушкиным нечего!
Работа в журнале отнимала массу времени, но была и увлекательной, т. к. давала возможность печатать рукописное наследие современников, создавая уникальный фонд мемуаристики. В первый год издания почетное место заняли записки Дуровой, кавалерист-девицы, представлявшие "любопытные" отрывки из журнала, который она вела в 1812 году. Сохранившиеся записи Пушкина свидетельствуют о сложном и ответственном труде издателя.
Сначала предполагалось их назвать "Записки амазонки" , но это звучало, как заметил сам Пушкин, "как-то слишком изысканно, манерно", напоминало немецкие романы. "Записки Н. А. Дуровой" - просто, искренно и благородно. "Будьте смелы, - обращается он к мемуаристке, - вступайте на поприще литературное столь же отважно, как и на то, которое Вас прославило. Полумеры никуда не годятся". На ее слова, что надо бы поторопиться с изданием, Пушкин ответил: "Ехать к Государю на маневры мне невозможно по многим причинам. Я даже думал обратиться к нему в крайнем случае, если цензура не пропустит ваших "Записок". В своем предисловии он так романтично о них отзывался: "C неизъяснимым участием прочли мы признания женщины столь необыкновенной; с изумлением увидели, что нежные пальчики, некогда сжимавшие окровавленную рукоять уланской сабли, владеют и пером быстрым, живописным и пламенным" (курсив мой. - И. С.). Пушкин оценил в полной мере прелесть искреннего и небрежного рассказа, столь далекого от авторских притязаний, и простоту, с которой героиня описывает свои необыкновенные происшествия. В этих словах чувствуется удивительно теплое отношение к женщине, отважившейся на такую трудоемкую и важную работу, смело шагнувшей навстречу своему читателю!
Пушкин буквально воевал за этот уникальный материал. 19 января 1836 года он писал ей, волнуясь: "Я было совсем отчаивался получить "Записки", столь нетерпеливо мною ожидаемые. Слава Богу, что теперь напал на след". Записки ему понравились. "Сейчас прочел переписанные "Записки": прелесть! Живо, оригинально, слог прекрасный. Успех несомненен". 11 мая Пушкин, сам работающий с увлечением в архиве в Москве и чувствующий себя настоящим журналистом, издателем, в письме к жене, между другими важными вопросами, спрашивает ее: "Что записки Дуровой? Пропущены ли цензурой? они мне необходимы - без них я пропал".
Пушкин неоднократно высказывал Дуровой удовольствие записками, ободрял ее на литературном поприще. Как она сама отмечала: "Я не буду повторять тех похвал, какими вежливый писатель и поэт осыпал слог моих записок..." Женщину, прослужившую в армии около десяти лет, принявшую участие в войне с французами гусаром, героически сражавшуюся в мужском окружении, тяжело было благословить на это испытание. В отношении Записок, их издания она обращалась к нему "как одному из преданнейших друзей", сознавая, что будут противники публикации.
Н. А. Дурову, храбрую амазонку, неоднократно отговаривали от обращения к Пушкину. "Вы напрасно хотите обременить Пушкина изданием ваших записок, сказал мне один из его искренних друзей (...) разумеется он столько вежлив, что возьмется за эти хлопоты и возьмется очень радушно; но поверьте, что это будет для него величайшим затруднением; он с своими собственными делами не успевает управиться, такое их множество, где же ему набирать дел еще и от других!.. если вам издание ваших записок к спеху, то займитесь ими сами, или поручите кому другому". К чести автора и издателя, они нашли в себе и силы и мужество!