Руководствуясь подобной “методикой”, можно легко извратить суть любого произведения. Справедливости ради нужно отметить, что Белинский не является новатором в создании подобных “методик” — задолго до него, по свидетельству Плутарха, аналогично “правил” гомеровскую “Илиаду” Солон, руководствуясь политическими соображениями, с той лишь разницей, что добавлял стихи в бессмертное творение Гомера.
С помощью подобных же методов Белинский представляет нам и Кирибеевича, но сила лермонтовского гения оказывается сильнее измышлений критика, и не случайно поэтому он пишет, словно бы удивляясь: “Не правда ли: вам жалко удалого, хотя и преступного бойца?” Да, Кирибеевича нам жаль, но не потому, что этого желает Белинский, а потому, что в неискаженной “Песне” Кирибеевич не предстает перед нами развращенным и безнравственным человеком, каким желает его нам представить критик.
В самом начале “Песни” Лермонтов, знакомя нас с Кирибеевичем, называет его “удалым бойцом, буйным молодцем”, “голубем сизокрылым” без какой бы то ни было иронии. Да и едва ли он стал бы иронизировать, поскольку сам, служа царю, ощущает себя таким же опричником:
Там рано жизнь тяжка бывает для людей,
Там за утехами несется укоризна,
Там стонет человек от рабства и цепей...
Друг! Этот край... моя отчизна!
Принято считать, что в образы своих героев писатель вкладывает частицу самого себя, и Лермонтов не исключение из этого правила. Опричник Кирибеевич — часть Лермонтова, в его уста поэт вкладывает свои слова и наделяет Кирибеевича своими думами, чувствами. Сравните:
Сердца жаркого не залить вином,
Думу черную — не запотчевать!
и
Но нередко средь веселья
Дух мой страждет и грустит,
В шуме буйного похмелья
Дума на сердце лежит.
Трагедия опричника заключается в том, что он полюбил, и полюбил страстно, замужнюю женщину. Он понимает, что грешно даже и думу черную думать, но не может справиться со своими чувствами. И, понимая пагубность своей страсти, Кирибеевич просит царя отпустить его от себя, отпустить его из Москвы:
Отпусти меня в степи приволжские,
На житье вольное, на казацкое.
Уж сложу я там буйную головушку
И сложу на копье бусурманское,
И разделят по себе злы татаровья
Коня доброго, саблю острую
И сидельце браное черкесское.
Мои очи слезные коршун выклюет,
Мои кости сирые дождик вымоет,
И без похорон горемычный прах
На четыре стороны развеется!
Кирибеевич хочет бежать от своей пагубной страсти, хочет уйти от беды, которую может причинить ему, и не только ему, его страсть, но не может объяснить грозному царю всей серьезности своего положения, боясь гнева царя, чем еще больше усугубляет безвыходность сложившейся ситуации. Царь, не зная “правды истинной”, не только не отпускает Кирибеевича, но, смеясь (видимо, уже тогда у старших было принято посмеиваться над грустью влюбленных), предлагает ему помощь в качестве даров для “невесты”. А словами “не полюбишься — не прогневайся” загоняет своего любимого опричника в тупик, из которого нет иного выхода, кроме “смерти грешной”, — ведь царь рано или поздно спросит опричника об итогах сватовства, и опричнику нельзя уже будет не поведать царю всей “правды истинной”. В отчаянии молодой опричник начистоту пытается “объясниться” с Аленой Дмитриевной:
Лишь не дай мне умереть смертью грешною:
Полюби меня, обними меня
Хоть единый раз на прощание!
Глупо было бы рассматривать этот инцидент иначе, чем попытку объяснения, поскольку у лучшего кулачного бойца, надо полагать, достаточно силы, чтобы удержать хрупкую женщину. Из объяснения Кирибеевича очевидно, что мысль покинуть Москву его не оставила, об этом красноречиво говорит его последняя фраза. Но на утро следующего дня уже назначен кулачный бой, и Кирибеевич обязан принять в нем участие, поскольку ему нужно потешить царя-батюшку, желает он того или нет. К тому же кулачный бой — одна из возможностей хоть на время отрешиться от “черных дум”, заглушить их ожиданием боя и похвальбой перед боем. Для того, кто знаком с русским народным творчеством, в похвальбе перед поединком нет ничего удивительного — это обычный на Руси ритуал, чтобы раззадорить соперника (и Лермонтов вводит его в свою “Песню”, следуя традиции). Но судьба и тут немилосердна к молодому опричнику: ему суждено пережить еще одно потрясение, узнав, кто будет его соперником в этом кулачном бою: