Воронин тоже патриот. Молдовы. К тому же президент Республики. Он о б р е- ч е н добиваться присоединения левого берега к Бессарабии. Упрекать его за это неразумно, по меньшей мере. А вот предложить выход необходимо. Он очевиден: воссоединение Молдовы и Приднестровья в рамках Союза. Здесь и гарантии для Приднестровья — более существенные, чем записанные в Конституции Молдовы, которую очередной парламент может в любой момент переписать. Тут и стимул для Кишинева активизировать интеграционный процесс.
Убежден, Кишинев и Тирасполь и сами придут к этому варианту. Любой другой просто нереалистичен: кто же добровольно откажется от суверенитета, завоеванного в боях? Понимание придет, когда ажиотаж после победы на выборах утихнет и наступят рабочие будни. Уже сейчас необходимость будничной работы заставила Воронина и Смирнова сесть за стол переговоров и подписать пакет важнейших соглашений, в частности, снимающих таможенные барьеры между странами и обеспечивающих признание приднестровских документов на правобережье Днестра. За что Воронина — крайности сходятся! — уже критикуют молдавские националисты, обвиняя его в том, что он “берет курс на фактическое признание Приднестровья” (“АиФ”, № 21, 2001).
Торопя молдавского президента с выполнением предвыборных обещаний, опасно забывать, что национал-демократы достаточно сильны. Они представлены в парламенте. Их поддерживают из-за рубежа. К слову, о румынском факторе. Победа коммунистов вызвала взрыв ярости в Бухаресте. “Законы, которые примет в срочном порядке новоизбранный парламент, уже написаны — их только надо перевести с русского, а один из них будет иметь в виду статус российских военных баз на территории Молдовы”, — кликушествует газета “Зиуа”. Ей вторит “Адевэрул”: “Начиная с понедельника 26 февраля, через десять лет после крушения СССР, Румыния может снова иметь на Пруте границу с российским пространством... Наступление Москвы на Запад продолжается, а результаты ощутимы. Пала Украина (?), теперь очередь Молдовы. Но до Румынии очередь не дойдет, потому что Румыния никогда не будет русской” (цит. по: “Независимая газета”. 28.02.2001).
А ведь влияние на положение в Молдове оказывает не только Румыния, но и Турция, МВФ, ОБСЕ, Запад в целом. И, конечно, Украина. Югославский опыт и здесь поучителен: мы помним, как российская гуманитарная (!) помощь не могла пробиться в Белград ни по земле, ни по воздуху. Не пропускали соседи! И Воронин помнит — наверняка. Не случайно в первую очередь говорит о восстановлении единой энергетической и транспортной системы, в которой Украина, отделяющая Молдову от России и от Беларуси, — ключевое звено.
Конечно, тут процесс двусторонний. Не только Украина влияет на степень и темпы интеграции трех республик, но и они, их воля к сближению неизбежно будут оказывать влияние на нее. И все же в известной мере ключ от Союза находится сегодня в Киеве. Неверном, уклончивом Киеве, который и сам стал ареной борьбы за влияние как внешних, так и внутренних сил.
Из Кишинева я решил направиться в украинскую столицу. Тем более что хотелось своими глазами увидеть противостояние оппозиции и президента, острейшие моменты которого вот уже больше полугода тиражируют все мировые СМИ. Тот, кто хоть однажды видел Смуту, вошедшую в города, — враз пустеющие площади, перекрытые металлическими заграждениями, машинами с мигалками и цепями людей в форме, и надвигающийся вал флагов, плакатов, людских тел, слитых в едином порыве, объединенных надеждой ли, злобой, вдохновленных или одурманенных, но прущих, сминая все на своем пути, тот, наверное, всегда будет рваться, едва заслышав зов борьбы, чтобы ощутить, а придется, так и на своей шкуре почувствовать ее накал.
Я огорошил встречавших меня киевских знакомых. Они изумили меня. “Как прошла демонстрация, приуроченная к дню рождения Гонгадзе?” — спросил я, едва ступив на перрон. “Какая демонстрация?” — воззрились на меня гостеприимные хозяева. Представляю, как забавно смотрелась сценка со стороны: час ночи, пустой перрон (я был единственным, кто сошел в Киеве), пустынный город и оживленный разговор об акции, оказавшейся столь ничтожной...
Наутро сам мог лицезреть “непримиримую оппозицию”. Несколько палаток в старинном парке у здания Верховной Рады. Десяток молодых лбов, сильно смахивавших на студентов, удравших с занятий, в небрежных позах сидели в тенечке вокруг стола. На нем стояли термосы с кофе и графины с фруктовым соком. Время от времени ребята медленно тянулись за соком и меланхолически попивали. Красно-черные стяги УНА—УНСО бодро трепетали под теплым ветерком.