Часто приходится сталкиваться с нежеланием толкователей “Песни” проводить параллель между кулачным боем, происходившим на Москве-реке, и дуэлью Пушкина с Дантесом на Черной речке, хотя эта параллель напрашивается сама собой. И в том и в другом случае мы видим снег, речку и двух противников. С одной стороны барьера — русский народ в лице Пушкина и Калашникова, с другой стороны — палачи русского народа, которым чужд и русский дух, и русский народ, олицетворенные Кирибеевичем и Дантесом.
Особенность “Песни” в том, что второго стихотворения, подобного “На смерть поэта”, царская цензура не позволила бы напечатать нигде, и Лермонтов, учитывая недовольство, вызванное у царского окружения появлением этого стихотворения, вынужден был высказывать свое недовольство засилием иностранцев в верхнем эшелоне власти России в завуалированной форме. Судя по всему, Лермонтову было непросто писать “Песню”, памятуя о “нерусском” происхождении своих предков, и он, наделяя Кирибеевича рядом положительных качеств, не ставит знака равенства между всеми обрусевшими и необрусевшими иностранцами, поскольку среди них было много и таких, которые верой и правдой служили своему новому отечеству, полностью признавая и принимая его язык и нравы. Раздражение поэта вызывают лишь те, кто, подобно убийце Пушкина, не желает понимать русского народа, его обычаев и традиций и кого суд памяти народной, как и Кирибеевича, приговорит к полному забвению. Но даже, несмотря на столь завуалированную форму протеста, “Песню” не разрешали печатать до 22 марта 1838 года, да и опубликовали ее лишь с тем условием, что вместо фамилии опального поэта произведение будет подписано буквами “—въ”.
Едва ли можно полностью доверять свидетельству И. М. Болдакова, дескать, Лермонтов писал Краевскому, что он набросал “Песню” от скуки, чтобы развлечься во время болезни, не позволяющей ему выходить из комнаты. Очевидно лукавство Лермонтова — такие вещи от скуки не пишутся. За стихотворение “На смерть поэта” он 18 февраля 1837 года был арестован. Но, видимо, это высказывание Лермонтова заставило его терпимо отнестись к статье Белинского — какой резон возмущаться не совсем верным толкованием того, что написано от скуки, тем более что давать разъяснения по поводу “Песни” в сложившейся ситуации было совсем не в интересах Лермонтова. Непонятно только одно: кому “прокрустово ложе” Белинского так необходимо в наше время, если в него до сих пор продолжают запихивать “Песню про царя Ивана Васильевича, молодого опричника и удалого купца Калашникова”?
М.Акколаева • «Спасибо за доверие...» (Наш современник N7 2001)
“Спасибо за доверие...”
Приду на склон приморских гор,
Воспоминаний тайных полный,
И вновь таврические волны
Обрадуют мой жадный взор.
А. С. Пушкин
Крым... Как много связано с этим словом! Если вы хоть раз побываете в таком живописном местечке, как Симеиз, а потом подниметесь на вершину скалы с красивым названием Дива, откуда видна вся панорама бухты, величественные горы Ай-Петри и утопающий в зелени поселок, вы никогда не забудете его, и вам непременно захочется вернуться сюда еще хоть раз.
Так случилось со мной, когда-то, давным-давно — и моя дружба с Симеизом длится уже 37 лет.
Когда мне позвонили из Крыма и официально пригласили на юбилей 80-летия санатория им. Н. А. Семашко, который находится в Симеизе, в 26 км от Ялты, у меня возникло двойственное чувство. С одной стороны, этот санаторий мне очень дорог — именно здесь в 1974 году мне спасли жизнь. А с другой... Всего полтора года тому назад я видела там запустение, разрушенные корпуса и знала, в какое бедственное положение попали люди, которые годами отдавали все свои силы для спасения больных...
Во всех наших бывших республиках Союза за годы перестройки и “шоковых” реформ люди предельно устали и физически и морально. Каждый день на телеэкранах — убийства, насилие, разврат. Что ни день — инфляция, отключения электроэнергии, многолетний ужас Чечни. Какие уж тут праздники?
К счастью, я ошиблась в своих предчувствиях. Это был действительно праздник, и не просто праздник, а праздник души.
Санаторий был создан в 1920 году после знаменитого декрета советской власти о курортах Крыма. Первый нарком здравоохранения, врач Николай Александрович Семашко, объехал тогда все курорты Южного берега для ознакомления с имуществом и передачи его единому курортному хозяйству. Крым покорил наркома, уроженца Орловской губернии, он с восхищением отзывался о крымских красотах. Позднее в Симеизе появился санаторий, названный его именем.
До революции здесь были виллы и пансионаты Нового Симеиза, которые принадлежали знаменитым в России заводчикам и земледельцам — Мальцовым из Калужской области.
В семье Мальцовых сохранилась такая легенда. А. С. Грибоедов перед отъездом в Персию, то есть незадолго до своей трагической гибели, поехал в Крым вместе с секунд-майором И. А. Мальцовым. Они посетили Симеиз, окрестности которого поразили их своей красотой. Около скалы Дива решили искупаться. Во время купания Иван Акимович потерял обручальное кольцо. Он был очень расстроен и решил не уезжать до тех пор, пока не найдет дорогую для него вещь. Но наступало время отъезда — да разве найдешь “иголку в сене”? И тогда Грибоедову пришла идея: с потерей кольца надо смириться, но вот если Мальцов станет владельцем той части берега, где оно было утеряно, то в действительности кольцо будет по-прежнему принадлежать ему. Эта идея писателя была принята с благодарностью, и Мальцов немедленно приступил к ее осуществлению.
В свое время в Симеизе побывали многие русские знаменитости. В одном из корпусов с названием “Миро-маре”, что означает — Чудесное море, отдыхал с дочерьми русский композитор Сергей Рахманинов. Симеизская земля помнит Федора Шаляпина, Льва Толстого, Владимира Маяковского.
Во время Великой Отечественной войны сразу же после освобождения Крыма от фашистов в санатории располагался эвакогоспиталь, в котором многим бойцам была спасена жизнь. После войны, когда резко возросла заболеваемость туберкулезом, санаторий был профилирован для лечения легочных болезней.
Расцвет здравницы пришелся на 60—70-е годы прошлого столетия. В это время санаторий им. Семашко стал одним из лучших противотуберкулезных центров Союза ССР. Здесь работали опытные фтизиатры, хирурги. Сейчас уже трудно поверить, что путевки тогда были бесплатные — это при том, что лечение было длительным. В санаторий приезжали известные профессора, консультанты, проводились всесоюзные конференции, семинары и симпозиумы. Так было...
В те годы особенно много больных ехало из республик Прибалтики и Закавказья. Врачи-кудесники вернули к полноценной жизни свыше ста тысяч больных, многие из которых трудятся до сих пор. Казалось, еще чуть-чуть — и страшный ТБЦ — социальная болезнь — будет побежден окончательно.
“Перестройка” и последующие разрушительные реформы ударили и по санаторию, словно враг прошел: развалились корпуса, не стало лекарств, перестали платить зарплату врачам.
Тут же появились темные личности, обуреваемые жаждой скупить под шумок и за бесценок эту роскошную территорию на берегу моря.
Ветераны санатория отчаянно боролись за его сохранение. Не получая зарплату, они продолжали работать, дежурили, отваживали “купцов”, все вместе, сплотившись, переживали тяжелые времена.
За бывшую здравницу активно боролся председатель Государственного комитета Украины по делам ветеранов Герой афганской войны, второй наш Алексей Маресьев — генерал Сергей Червонопиский. Два года он добивался подписания указа о передаче санатория Комитету по делам ветеранов и, Слава Богу, добился цели. Санаторий передали, присоединив к нему еще и хирургический санаторий “Приморье”, где делали в свое время сложные операции на легких и работали уникальные торакальные хирурги. Для обоих коллективов это было спасением.