Как известно, нечаевская история послужила для Федора Михайловича толчком к созданию романа “Бесы”. Но и в своем “Дневнике писателя” он не раз возвращался к “Нечаевым” и “нечаевцам”. Отвечая на вопрос — откуда же они берутся, он утверждал, что многое зависит от воспитания в семье, от того, каково общество. Вот он пишет: “Наши юные люди наших интеллигентных сословий, развитые в семействах своих, в которых всего чаще встречаете теперь недовольство, нетерпение, грубость невежества... и где почти повсеместно настоящее образование заменяется лишь нахальным отрицанием с чужого голоса; где материальные побуждения господствуют над всякой высшей идеей; где дети воспитываются без почвы, вне естественной правды, в неуважении или в равнодушии к Отечеству и в насмешливом презрении к народу, так особенно распространяющемся в последнее время, — тут ли, из этого ли родника наши юные люди почерпнут правду и безошибочность направления своих первых шагов в жизни? Вот где начало зла: в предании, в преемстве идей, в вековом национальном подавлении в себе всякой независимой мысли, в понятии о сане европейца под непременным условием неуважения к самому себе как к русскому человеку!”
И еще, и еще — об отцах с некрепкими убеждениями, с цинизмом, в высокомерии и равнодушии воспитывающих детей, о неуважении, с которым в семьях говорят о России, о вере нашей. Или вот он приводит пример: загорелось село, а в ней церковь и кабак; вышел целовальник и крикнул народу, что, если бросят отстаивать церковь, а спасут кабак, то он выкатит им бочку вина; церковь сгорела, а кабак отстояли. И дети, естественно, тут: опыт отцов намотан на не существующий еще ус.
Сам прекрасный семьянин, о семье он говорит много и заинтересованно, и не только потому, что “на ней крепко стоит государство”, а потому, в первую очередь, что семья — это святыня, здесь “выделывается” человек.
Другая составляющая для него — учителя, наставники, старшее поколение, но: “...Наша молодежь так поставлена, что решительно нигде не находит никаких указаний на высший смысл жизни. От наших умных людей и вообще от руководителей своих она может заимствовать в наше время, повторяю это, скорее лишь взгляд сатирический, но уже ничего положительного , — то есть во что верить, что уважать, обожать, к чему стремиться — а всё это так нужно, так необходимо молодежи, всего этого она жаждет и жаждала всегда, во все века и везде!”
Милый Фёдор Михайлович, и сейчас еще не перевелись умные люди на Руси, которые могли бы вразумить молодежь, наставить ее на верный путь, но им, чаще всего, затыкают рот, не дают говорить публично. А вот для целой армии сатириков, бесов, могильщиков России все трибуны открыты. Вот хотя бы газета “Известия”, солидная, казалось бы, когда-то уважаемая, а и та взяла в обозреватели писателя Владимира Войновича. Этот научит. Чему вот только? Почитайте, к примеру, его перл — “Цвета времени” (“Известия”, 25.08.2001 г.): “Оказывается, наш триколор является символом примирения людей разных взглядов и означает союз красных, белых и голубых. Это не я придумал (почти сожалеет, что не он. — B. C. ), а некая немецкая пропагандистка однополой любви. По одному из каналов ТВ она призвала соотечественников привыкнуть к новым реалиям и брать пример с передовых стран, в состав которых зачислила и Россию...” С каким удовольствием он ёрничает! Ну а дальше автор, видимо, делится своими собственными мыслями: “... На самом деле романтика чистой любви уходит в прошлое, вступление в брак люди чаще рассматривают как долговременное деловое партнерство и свои отношения после пылких слов закрепляют контрактами... Это называется прагматизмом, который подразумевает, что всякое дело не зазорно, если легально и кому-нибудь нужно. Можно лечить людей, торговать овощами, держать секс-шоп, и те же проститутки скоро станут уважаемыми государством налогоплательщиками. Подобные откровения бывшему советскому человеку кажутся дикими, он с трудом привыкает к рыночным отношениям, в которых, прежде чем что-то купить, надо что-то продать, целиком или частично: тело, руки, ум, красоту, талант, рукопись, вдохновение или что-нибудь из вещей…”
Тут-то он, конечно, насильственно остановился, а так хотелось продолжить перечисление — “совесть, честь, мать родную, Родину...” Впрочем, я недалек от истины. Вот что Войнович пишет далее: “Теперь любовью к Родине еще торгуют отдельные депутаты, но для писателей (видимо, он имеет в виду писателей своего круга. — B. C. ) она стала товаром бесплатным. Теперь писателю нужно именно на нездоровый интерес рассчитывать, но тут такая конкуренция, что не пробьешься и не поспеешь”.
Войнович явно скромничает: сам-то он везде пробивается и поспевает, даже за “Чонкина”, эту пародию на русского солдата, благодаря своим друзьям в жюри аж Государственную премию отхватил. Тем государство и подтвердило — на кого оно ориентируется.
Как в воду глядел Федор Михайлович, говоря, что этот сорт людей всегда “найдется как поступить, так что им даже на руку будет работа”, когда всё в стране рухнет. Вот они и шуруют, им ведь чем хуже, тем лучше.
А как вам нравится такое пророчество Ф. М. Достоевского: “Наступает вполне торжество идей, перед которыми никнут чувства человеколюбия, жажда правды, чувства христианские, национальные... Наступает, напротив, матерьялизм, слепая, плотоядная жажда личного матерьяльного обеспечения, жажда личного накопления денег всеми средствами — вот всё, что признано за высшую цель, за разумное, за свободу, вместо христианской идеи спасения лишь посредством теснейшего нравственного и братского единения людей”.
“Русь, куда несешься ты? дай ответ! Не дает ответа”. И уже не постораниваются и не дают ей дорогу другие народы и государства. Наоборот, с помощью коллаборационистов и компрадоров иностранные пираньи рвут на куски измученную Россию, грабят ее богатства — природные и интеллектуальные.
Отечество наше переживает тяжелейшие времена. Но среди мерзости запустения всё настойчивей звучат голоса протеста и сопротивления. Не забыть бы нам вновь в этом благородном движении к возрождению России заветы и прозрения Федора Михайловича Достоевского, который ясно видел, что достижение большой гражданской цели и общественных идеалов немыслимо без великой нравственной идеи, которую свято хранит Православие. Религия не только способна создать и объединить нацию, но и возродить ее, поднять из пепла.
И помнить бы нам всегда, всем нам и каждому мудрость, изреченную Федором Михайловичем: “Нации живут великим чувством и великою, всех единящею и всё освещающею мыслью, соединением с народом, наконец, когда народ невольно признает верхних людей с ним заодно, из чего рождается национальная сила, — вот чем живут нации, а не одной лишь биржевой спекуляцией и заботой о цене рубля. Чем богаче духовно нация, тем она и матерьяльно богаче... А впрочем, что ж я какие старые слова говорю!”
Константин Брушлинский • Творцы советской цивилизации (Наш современник N7 2003)
ТВОРЦЫ СОВЕТСКОЙ ЦИВИЛИЗАЦИИ
М. В. Келдыш. Творческий портрет по воспоминаниям современников.
М., Наука, 2001
Недавно студентам одного из авторитетных московских вузов, специализирующимся в области прикладной математики, был задан вопрос: “Кто такой Келдыш?”. Вразумительного ответа получить не удалось. Это значит, что крупнейший советский ученый — математик, механик, проложивший новые пути развития науки и прогресса, неизвестен начинающим специалистам того же профиля. Ненормальность такого положения можно лишь частично объяснить вынужденной завесой секретности, которая долго скрывала основную деятельность М. В. Келдыша, связанную с созданием и бурным развитием отечественной авиации, ракетной и космической техники, ядерного оружия, столь необходимых для государственной независимости и обороны нашей страны.
С годами покров секретности рассеялся. Выяснилось, что успешное развитие упомянутых отраслей стало возможным благодаря их мощному обеспечению основательной теорией и колоссальным количеством надежных расчетов. Эта работа велась различными коллективами специалистов, в помощь которым были созданы совершенно новые технические средства — электронные вычислительные машины (ЭВМ), громоздкие предшественники персональных компьютеров, доступных сегодня миллионам потребителей во всем мире. Время заставило понять и оценить жизненную необходимость новой техники, роль и значение науки в ее создании, провидеть новые формы существования и организации науки в новых условиях и, наконец, реализовать эти новые формы.