Его дама по мере поднятия рюмок стала настороженно посматривать на него, видно, опасаясь, как бы наш великий актер не перебрал лишнего.
После окончания ужина, когда все в бодро-усталом, но приподнятом настроении стали расходиться, я предложил Владимиру Алексеевичу вместе поехать к нашему классику и лично вручить Леонову диплом о награждении премией, знаком Св. апостола Андрея Первозванного “За веру и верность” и иконку. Затем посидеть у него, тем более что он ждал нас, заранее предупрежденный.
Владимир Алексеевич стал вначале отказываться, говоря, что ему сейчас очень удобно добраться до дачи в Переделкино, где он жил. Сел на поезд и доехал до места, а от Леонова как он будет добираться? Нет, в следующий раз как-нибудь. Тут его взгляд упал на нераспечатанную бутылку “Посольской водки”, случайно оставшейся на столе. “А вот, кстати, и водка осталась. Я, пожалуй, возьму ее с собой. Приеду к себе, пропущу еще одну рюмку и спать”. При этих словах он взял ее и попытался положить в довольно объемистый портфель, но там ей места не нашлось, все было забито какими-то бумагами. Тогда он с большим трудом втиснул бутыль во внутренний карман пиджака. Мне пришлось снова ему сказать, что жаль, Леонид Максимович был бы очень рад нас видеть, и надо бы оказать ему честь своим посещением, все-таки старый человек.
Наш писатель задумался и сказал: вот если бы была машина, чтобы добраться до Леонова, тогда можно было бы поехать к нему.
В это время среди уходящих из зала я заметил А. Голицина, он тоже ждал меня и направился в нашу сторону. Мы поздоровались, так как виделись только издалека, сидели за разными столиками, и я тут же спросил его: не за рулем ли? Он сказал, что без машины, она в ремонте.
Выручил нас президент Фонда Андрея Первозванного — Алексей Владимирович Мельник, сказав, что машина есть. “А куда надо ехать? К Леонову? С удовольствием!” Когда выходили из зала, Владимир Алексеевич замешкался, и стеклянная дверь ресторана наехала на него. В правой руке он держал портфель, бутыль была в левом внутреннем кармане. Инстинктивно он прикрыл ее рукой, чтобы она не разбилась, забыв о лице! Оно оказалось незащищенным, и стеклянная дверь несильно, но твердо ударила его по лицу.
После небольшой процедуры над умывальником в туалете мы снова отправились в путь. Вспомнилось почему-то, что никакое благое деяние не бывает без искушения. Эта небольшая неприятность не помешала нам провести остаток вечера у нашего мэтра Леонида Максимовича Леонова.
Разговор смутно помню. Говорил больше Владимир Алексеевич, веско и убедительно, и всё о России и о том, что ждет ее впереди в связи с реформами. Леонид Максимович кивал головой в знак согласия со сказанным.
Необычно теплый вечер, проведенный в кругу таких разных по характеру и темпераменту писателей, оставил неизгладимое впечатление у присутствующих. Вл. Десятников, А. В. Мельник с женой Ольгой Николаевной и супруги Черкашины. Он-то и отснял тот вечер на кинокамеру.
Неплохо было бы посмотреть еще раз эти кадры и окунуться в тот теплый мартовский вечер, перед началом поста 1994 года.
Последняя ягода
Сейчас на дворе осень. Пушкинская пора. Приехал в деревню, живу один в доме, наслаждаюсь тишиной. Все дачники разъехались, остались редкие жители да те, кто не успел собрать урожай на своих участках. Заканчиваю свои записки о Владимире Алексеевиче.
Идет дождь, но на улице тепло.
Время от времени выхожу из дома, подхожу к разросшимся в саду деревьям терновника и выбираю ягоды помягче и покрупнее. Мне нравится их вкус. К тому же знаю, что Владимиру Алексеевичу тоже нравился терпкий вкус ягод терновника, и каждый раз, когда я срываю очередную, вспоминаю его, рано все же ушедшего от нас писателя, с нерастраченным до конца талантом. Сколько бы еще он мог сказать — но... Льются теплые капли дождя на зеленые еще листья терновника, не смывая сизо-голубого налета с ягод.
Это здесь, а там, в Алепино, а оно неподалеку от нас, как я уже сказал, всего-то верстах в двадцати-тридцати, под таким же дождем на заросшем уютном деревенском кладбище, над обрывом реки, под высокой сосной, в кругу своих близких родственников и друзей, рядом с могилой деда, нашел свое вечное упокоение замечательный русский писатель Владимир Алексеевич Солоухин.
Владимир БОНДАРЕНКО • Опалённый взгляд Алексея Прасолова (Наш современник N7 2004)