Игум. АРИСТАРХ: Отделы по взаимодействию с вооруженными силами и правоохранительными органами существуют во всех епархиях. Другое дело, в каком состоянии. Иногда — в зачаточном. Два года назад и у нас системности в этой работе не было. Не без Промысла Божиего получилось так, что наш Владыка благословил меня на это дело, и принял я его с радостью. Мне это близко, хотя я по образованию — филолог. Ну а епархия наша, действительно, очень располагает к работе в воинских подразделениях. Какие я вижу проблемы сейчас?
Во-первых, непонимание частью офицеров места и роли священников в воинских подразделениях. Они думают, что я нечто вроде свадебного генерала. Но я там работал — освящал, благословлял, появлялся почти ежедневно. Проводил беседы. Теперь отношение начало меняться, стали ко мне в монастырь привозить “чепэшников”, участников дедовщины, не желающих служить, предпринявших попытку суицида.
Но есть проблемы у самого офицерства. Часто они не являются щитом между теми, кто порождает зло и кто становится его жертвой. Они сами — жертвы. Нередко у них нет мотивации к службе, даже цель жизни теряется. Понятно, пришла обыденность, привела за собой спиртное, началась серость жизни. И все это отражается на солдате. Я считаю, что сейчас не менее важна работа с самим офицерством. Ибо оно само может генерировать зло.
Мы вынуждены встречаться с ситуациями, что не только солдаты не понимают смысла службы Отечеству, не понимают глубинного, потаенного смысла присяги! Почему нужно освящать знамя? Тоже не только рядовые нередко не знают!
Молодые часто не понимают, почему должны служить. К сожалению, и воспитатели не всегда могут разъяснить. Лишь на уровне: “твой конституционный долг”. Так делали все.
Но этого мало! И понятно, что при полном — почти полном — отсутствии идеалов для парней служба — вычеркнутые из жизни два года . Тем более что в московском метро висят красочные плакаты “В новый век — без армии!”
В. Т.: Значит, на кораблях, в частях должны быть священники! Какие к ним требования? Где взять людей?
Игум. АРИСТАРХ: Вопрос ставится на всех уровнях, в том числе — Патриархом. А недавно я беседовал с Владыкой — ректором Московской духовной академии — об этом. Он интересовался моей практической деятельностью.
В целом, есть сложности технические. Мы давно думаем о корпусе полкового священства, планируется в ближайшее время при семинариях создать группы для тех, кто хотел бы посвятить себя этому служению.
В.Т.: Туда бы набрать группы из офицеров! Двадцать-тридцать морских офицеров, ставших священниками, могли бы сделать погоду на флоте!
Игум. АРИСТАРХ: Мы работаем над этим. В том числе и с молодежью из объединения “Русский стиль” при подворье Трифонова Печенгского монастыря в Мурманске. Задача сложная. Полковой священник должен быть всегда с полком. Он — воин. Поэтому в этой роли всегда выступали монахи. Монашество и воинство — очень близки. Я всегда, беседуя, затрагиваю этот вопрос. Говорю ребятам, у нас с вами похожие обеты, только у вас на два года, а у нас — на всю жизнь.
Конечно, священник из офицеров — это и готовый воин. Есть надежда, что через два-три года у нас уже будут полковые священники, но готовить их придется основательно. Ведь и настоящая воцерковленность нужна, потому что есть люди, владеющие духовной алгеброй, но не знающие духовную арифметику.
Мы понимаем, что нужда величайшая. Но ведь поле это разрабатывать мы стали совсем недавно, и нельзя дергать росточки: растите быстрей!
В.Т.: Возвратимся к панорамному взгляду на арктический фасад России. Здесь — берег России, северный фланг Православия. Когда-то сюда пришли как миссионеры, как крестители первые — Трифон Печенгский, Феодорит Кольский, Варлаамий Керетский...
И вот теперь... Впервые создана епархия — ей всего пять лет. Здесь — тоже Божиим Промыслом — возродился и пошел по всей России новый Кирилло-Мефодиевский праздник — День славянской письменности и культуры... А теперь вы возрождаете Трифонов Печенгский мужской монастырь. Ваш храм — самый северный в России...
Игум. АРИСТАРХ: Есть часовенка на Новой Земле. Она — самая северная...
В.Т.: Вы создали издательский центр при монастыре. Книги с маркой монастыря можно встретить от Мурманска до Камчатки... Уже видно, что вы ставите всероссийского значения издательскую программу. Наконец, ваша военная деятельность...
Впечатление, что воплощается какая-то сверхзадача. Так?
Игум. АРИСТАРХ: Действительно. Я чувствую, что многое, к чему шел, здесь находит воплощение. Край исключительно интересный. По сущности есть нечто неразложимое, что относится к потаенной мистической стороне жизни. Край — своим характером, своим духом — не поддается определениям: пленит сердце, и все... На всю жизнь.
То, что заложено Богом в этом крае— суровом, аскетичном, — действительно имеет свое назначение.
Я это открываю и в людях. Сдержанных, терпеливых...
И в природе — а невидимое познается через видимое — заключена тайна, волнующая сердце, поднимающая сердце. Понимаешь, что находишься не на краю земли, а в ее начале. Здесь начало России, и служится здесь иначе, живется иначе.
В. Т.: Мы пришли к самому, возможно, важному вопросу сегодняшней русской жизни. Что происходит в России, что будет с Россией, на ваш взгляд?
Игум. АРИСТАРХ: Как я это ощущаю? Сегодня Россия уже живет уверенной надеждой. Это такая надежда, когда мы уже не как барон Мюнхгаузен пытаемся вытащить себя за волосы из болота. В обществе формируется осознание того, что Россия неодолима. Год назад, когда я проезжал по разгромленным, брошенным гарнизонам, сердце сжималось от боли: на каких примерах будем учить подрастающее поколение — на примере разрухи? сокрушения?
Сегодня эти виды разрушений приводят к мысли, что, если мы, сотворив это, все еще живем, значит, мы находимся на широкой открытой ладони Божией. Другая страна развалилась бы, а мы живем. Господь с любовью смотрит на Россию, и дыхание Божие нас согревает.
Мы уже видели край. Разврат, который культивируется... Наркотизация, которая не вызвала бурю борьбы.
Но уже поднимается, протестует сама молодежь. Не власть предержащие впереди, а глубины народные... В городе Заполярном группа молодежи заявила властям: если не начнете борьбу, мы станем отстреливать наркоторговцев...
По моим данным, распространение наркотиков уже на пределе, дальше расширения не будет. Кстати, многие, попавшие в зависимость от наркотиков, идут к нам, в монастырь, за помощью. Сознаюсь, что я как священник задыхаюсь от количества таких обращений.
Возможно, мы можем сделать вывод о поворотном моменте в сознании общества.
Не могу говорить так же о других краях, но здесь, где, как я уже сказал, начинается Россия, на ее северном пороге, в начале ее духовной твердыни, чувствую, что поднимается волна ее очищения, оздоровления, обновления.
Ю.Банько • Адмирал (Наш современник N8 2001)
Юрий Банько
АДМИРАЛ
Флотская офицерская форменная рубашка. Обычная, какие износили на своих плечах сотни тысяч представителей славного морского офицерского сословия. Но она стала экспонатом музея флотилии атомных подводных лодок Северного флота, базирующейся в Гаджиево, и неизменно привлекает к себе внимание посетителей. Чем? Звездами. Красными, пятиконечными. Отштемпелеванными на груди, на спине, на рукавах. Много их, этих звезд. Двадцать пять. И каждая означает выход на боевую службу в составе экипажа ракетного подводного крейсера стратегического назначения. Десять из них — в должности командира РПКСН, пять — старшего на борту. За этими звездами в общей сложности восемь лет боевой службы во враждебной человеку подводной среде. Высочайшее напряжение физических, духовных сил. Огромная мера ответственности за выполнение задач вселенского масштаба.