Сказанное Карсавиным полностью подтверждает тот факт, что со времени Петра I и до начала XX века евреи не играли в России какой-либо существенной “разрушительной” роли (хотя и возникали те или иные их конфликты с другим населением страны и с властью, но такие конфликты имеют место в истории любой национальности...).
Так писал глубокий русский мыслитель через десять лет после 1917 года. Но его диагноз всецело можно отнести и к тому, что происходило в стране со второй половины 1980-х годов. “Разложение” вовсю шло уже при Брежневе — достаточно вспомнить об его насаждаемом сверху чисто фарсовом “культе”. Крайней степенью “разложения” явился, конечно, состоявшийся в декабре 1991 года Беловежский сговор, но среди его вершителей евреев не было, — хотя в книге, о которой мы говорим, Ельцина и Кравчука “зачислили” в евреи, почему-то “пощадив” одного Шушкевича...
Стоит еще напомнить о получившей широкую известность статье И. Р. Шафаревича “Русофобия”, из-за которой многие недобросовестные авторы объявили его “юдофобом”, хотя он совершенно недвусмысленно сказал в ней: “...мысль, что “революцию делали одни евреи” — бессмыслица, выдуманная, вероятно, лишь затем, чтобы ее проще было опровергнуть. Более того, я не вижу никаких аргументов в пользу того, что евреи вообще “сделали” революцию, т. е. были ее инициаторами, хотя бы в виде руководящего меньшинства”.
Изучение истории доказывает, что к февралю 1917 года среди русских людей всех социальных слоев — от многих заводских рабочих и даже до некоторых членов императорской семьи, “великих князей” (!), господствовало убеждение, что весь строй жизни России должен быть кардинально изменен, и крах империи был встречен массами самых разных людей в Петрограде и Москве с восторженным ликованием.
Точно так же за разрушение СССР проголосовали почти все (против были 6 из 196) депутаты Верховного Совета РСФСР, и это разрушение приветствовали стотысячные демонстрации на улицах и площадях Москвы...
В заключение следует со всей определенностью сказать, что преподнесение всего происшедшего в 1917-м и 1991 годах в качестве результата деятельности евреев, во-первых, являет собой предельно “простой”, или, выражаясь точно, примитивный ответ на сложнейший вопрос, — ответ, дезориентирующий русских и белорусов, которым адресована книга, — и, во-вторых, неизбежно порождает столь же примитивную противоеврейскую настроенность, хотя, как было показано выше, многие евреи за последние триста лет сыграли весомую позитивную роль в истории России и Беларуси.
Нельзя не упомянуть еще о том, что Карсавин в 1927 году прозорливо писал о “типе” евреев, активнейшим образом участвовавших в Российской революции: “Они стали отходить от нее (в лице оппозиции...) ...теперь вместе с переходом ее (революции. — В. К. ) к национальной фазе”. Собственно говоря, переход, поворот СССР к национально-патриотическому курсу реально совершился позднее, во второй половине 1930-х годов. И вполне закономерно, что почти все евреи , игравшие руководящую роль в революции, были во второй половине 1930-х годов не только отстранены от власти, но и репрессированы, — репрессированы в силу насаждаемой с 1917 года ими самими революционной беспощадности (см. обо всем этом подробно в моей изданной в 1999 году книге “Россия. Век ХХ-й, 1901—1939. Опыт беспристрастного исследования”).
И эту свою статью я счел уместным посвятить памяти Л. П. Карсавина, который категорически выступал против антисемитизма — то есть негативного отношения к евреям как таковым, к любому еврею, — и вместе с тем без обиняков сказал об огромной разрушительной роли определенного “типа” евреев в революционную эпоху. Лев Платонович был истинным патриотом России, что он доказал не только своими трудами, но и самой своей жизнью..
Он был в 1922 году насильственно выслан из страны, жил в Берлине и Париже, но в 1928-м поселился как бы на границе России — в Литве — и не уехал оттуда ни в 1940-м, ни в 1944 году, когда в Литву входили советские войска. Он явно не мог жить вне родины, хотя, конечно же, понимал, на какой риск идет. Слова такого человека — слова, подтвержденные его жизненным поведением, — особенно весомы и неопровержимы...