В такой ситуации появление огромного количества иностранных граждан в северных регионах России не вызывает особого удивления ни у политиков, ни у самих северян.
Не вызвала удивления и у меня встреча в небольшом таймырском городке Хатанга зарубежных ученых, предпринимателей и туристов.
Несметные богатства Арктики никогда не давали покоя нашим соседям. Особенно поражают запасы уже разведанных месторождений нефти и газа как на морском шельфе, так и на суше. Помимо углеводородного сырья, Арктика богата месторождениями золота, никеля, платины, меди, марганца. И стоило России ослабеть, как страны Европейского сообщества тут же проявили высокую активность в развитии северных прибрежных зон. Не стесняясь в политических выражениях, не скупясь на финансирование “северных” проектов, западные эксперты назвали наступившее столетие “веком Арктики”.
Растущее значение этого региона связано не только с многообразием и объемом полезных ископаемых, но и с необходимостью принятия эффективных мер по защите здешней окружающей природной среды от нарастающего антропогенного воздействия. Загрязнение арктических морей, потепление климата — это те значительные экологические проблемы, которые будоражат в настоящее время Запад.
Безусловно, и в России многие экологи понимают, что “век Арктики” должен быть экологическим, так как от устойчивого развития этого самого крупного региона страны, занимающего более 30 процентов ее территории, в значительной степени будет зависеть устойчивое развитие всей России.
Но в России, несмотря на во многом новые экономические и внутриполитические условия, сформировавшиеся за последние два-три года, власть по-прежнему равнодушна к проведению надлежащей государственной экологической политики. Тем более к природоохранным проблемам Арктического региона. Впрочем, незаметны ее усилия и в развитии прибрежных зон российской Арктики и Севера, и в принятии эффективных решений по всему комплексу проблем природного, хозяйственного, социально-экономического, геополитического характера.
Наверное, потому и первая содержательная беседа об экологических проблемах Арктики состоялась у меня в Таймырском заповеднике не с отечественными коллегами, а именно с зарубежными.
Оказалось, что экологи из Франции, Голландии, Норвегии, Германии прибыли в Хатангу не только в поисках решения природоохранных проблем, но и ради развития экологического туризма. В разговоре об экологическом туризме неоднократно была упомянута фамилия предпринимателя из Франции Бернара Бюига. Выходило так, что и прибытие экологов в Хатангу, и снаряжение многих зарубежных экспедиций к Северному полюсу — все это дело рук того же предприимчивого француза. Он и гостиницу в городе отремонтировал, и палаточный городок на Северном полюсе содержит, и авиарейсами на Ледовый аэродром командует, и за самолетами присматривает, и нашим летчикам зарплаты платит. К тому же он еще создал в Хатанге музей “Таймырский мамонт” и пригласил туда известных палеонтологов со всего мира, снимает фильмы, издает фотоальбомы.
В общем, француз Бернар Бюиг на Таймыре известен и почитаем так, будто он здешний губернатор. В какую организацию в Хатанге не загляни, в краеведческий музей или в школу, в магазин или в аэропорт, на стройку православного храма или даже если попадешь на прием к местному главе администрации Николаю Фокину, обязательно услышишь имя легендарного Бернара.
Действительно, первый в России и даже в мире музей мамонта организовал он — француз Бернар Бюиг. Бивни мамонта здесь находят многие, но только ему пришла в голову мысль собирать их для создания музея. Все знают о несравненных достоинствах Крайнего Севера, о вечной мерзлоте, о том, что почва здесь за два месяца оттаивает всего лишь на полметра, но именно он подсказал местной власти создать своеобразный музей холода, строить на этом прибыльный бизнес.
Бернар не стал бы известным, если бы только собрал груду бивней мамонтов под музейным стеклом. Он быстро бы разорился и охладел к идее экологического бизнеса, если бы идея создания музея продолжала заключаться в одном — платить местным жителям по двадцать долларов за каждый килограмм принесенного бивня мамонта.
Он купил за последние два года 150 бивней. И когда оленевод Алексей Жарков нашел в тундре очередной бивень мамонта и притащил его к Бернару, тот сказал, что готов оплатить находку, но при условии указания места ее нахождения. Таким образом, там сперва был обнаружен череп, поврежденный при извлечении бивней, а вскоре при помощи радара нашли и остальные фрагменты мамонта, который пролежал в мерзлоте двадцать тысяч лет.