Просмотрев брошюру “Ребенок попал в беду”, легко себе представить, на что психологи, проникнувшиеся “новым мышлением”, ориентируют нынче родителей и вообще всех тех, кто занимается воспитанием детей. С плодами подобного просвещения мы, увы, не раз сталкивались в нашей психокоррекционной работе с детьми, которую мы ведем на протяжении десяти с лишним лет.
Беседуешь иногда с мамой и чувствуешь, что она нашпигована новыми воспитательными установками, как рождественский гусь яблоками. “Я принимаю своего сына таким, какой он есть, и что бы он ни делал, он знает: я, мать, всегда на его стороне”... “Да, я плохая мать, но что поделать? Мне это не дано! Что ж теперь, всю жизнь самобичеванием заниматься?!”... “Как это запретить дочери читать журнал “Сооl”? Да какое я право имею диктовать ей, что читать, а что не читать? В двенадцать-то лет!”... “Запретами все равно ничего не добьешься, только хуже будет”...
Многие из вас, наверное, слышали это, а может, и сами говорили в разных жизненных ситуациях. Звучит-то гуманно и уж точно по-новому. А кому хочется прослыть отсталым, несовременным, пропахшим нафталином? Но давайте посмотрим, куда приведет нас (а значит, и наших детей) это “новое”.
Уже первая главка брошюры по сути своей программа. Она называется “Я не люблю своего ребенка”. Сейчас ведь модно говорить о родительской нелюбви и о том, что многие, очень многие не любят своих детей. (А если даже любят, то наверняка неумело.) Ложь, как тонко заметил кто-то из великих, от многократного повторения становится правдоподобной. Правдой она, конечно, стать не может, но людей охмурить может вполне.
Итак, что же сообщает о нелюбви к ребенку вышеозначенная брошюра? “...Прежде всего избавьтесь от комплекса вины. Вина — это агрессия, которая распространяется по замкнутому кругу: “Я виновата в том, что не люблю своего ребенка. Но если бы его не было, то я бы не испытывала такого чувства. Следовательно, именно он виноват в моем несчастии”.
Прямо какая-то стальная цепь аргументов. Но это только на первый взгляд. Цепь на самом деле гнилая, и за какое звено ни потянешь — рвется. Комплекс вины... Одно из самых популярных сегодня клише, несущих отчетливо негативный смысл. Что-то очень близкое к комплексу неполноценности, а то и вытекающее из него. Ну, кто может маяться такими глупостями, кроме жалких, слабых, ни к чему не пригодных людишек? Короче, неудачников? А термины “комплексы”, “закомплексованность” вообще пахнут психиатрией и, естественно, отталкивают. Еще важно напомнить, что “комплекс” означает множество. Следовательно, комплекс вины — это когда человек чувствует себя кругом виноватым, во всем и перед всеми. А речь-то в брошюре идет о чувстве (единственное число!) вины по отношению к ребенку (опять-таки единственное число!). В общем, серия мелких подтасовок.
А вот и подтасовка покрупнее: якобы чувство вины неизменно порождает агрессию. Эффект, как вы понимаете, запрограммирован: чувство вины такой причинно-следственной связью, конечно же, дискредитируется. Ведь от всего, что приводит к агрессии, следует избавляться. К чему, собственно, и призывают анонимные авторы брошюры.
Но не будем поддаваться охмурению и спросим себя: откуда, собственно, взялась такая зависимость? Почему чувство вины порождает агрессию, то есть злобу, гнев, ярость? Ведь все ровно наоборот. Тому, кто чувствует себя виноватым, бывает неловко, совестно, бывает жалко того, кого он обидел, хочется как-то загладить свою вину. А злится и нападает обидчик как раз тогда, когда ему трудно признать себя виноватым. Голос совести говорит ему о вине, а он отгораживается, защищается агрессией, доказывает себе, что прав он, а не тот, кого он обидел. Так что не вина порождает агрессию, а НЕПРИЗНАНИЕ ВИНЫ, отсутствие раскаяния.
Уравнивание вины с агрессией обрушивает основы христианского мировоззрения, на котором, хотим мы этого или не хотим, зиждется русская культура. Вся жизнь христианских святых была пронизана чувством вины и покаянием. Но при этом они, как известно, не только не были агрессивными, а своей кротостью приручали даже диких медведей. Да сколько в обыкновенной жизни примеров, когда покаяние преображало людей! В том числе и родителей, осознавших свою вину перед детьми.
Зачем, спрашивается, вводить в заблуждение современных родителей, так грубо искажая истину? Оставим пока этот вопрос открытым и двинемся дальше. В следующем абзаце целых две важных установки. Первая: “Не стремитесь к виртуозному исполнению материнской роли. Позвольте себе быть несовершенной”. И вторая: “В общении с ребенком нет и не может быть запрещенных эмоций”.
Как принято выражаться на собраниях, “по первому вопросу”: сейчас очень часто можно услышать призывы не стремиться к совершенству. Дескать, это вредно и чуть ли не безнравственно. Человек должен быть естественным, таким, какой он есть. В журналах для родителей публикуются довольно однотипные, но непременно душещипательные истории про женщин, которые старались быть образцовыми матерями, терпели в этом неудачу и в результате начинали ненавидеть своих детей. Психологи, пишущие эти статьи, считают своим, может быть, самым главным достижением то, что в результате длительной работы их пациентки отказались от стремления к идеалу, “позволили себе быть несовершенными”. Конечно, бывают случаи, когда полезно успокоить вылезающую из кожи вон молодую маму, чтобы она не надорвалась от излишнего усердия. Но это другое. Это, что называется, “ревность не по разуму” — когда человек берет на себя слишком тяжелую ношу, не соизмеряя ее со своими физическими и душевными силами. А тут-то речь совсем не о том! По существу, нас призывают белое считать черным, добродетель переводят в разряд пороков. Стремление к идеалу во все времена не только считалось добродетелью, но и вменялось человеку в обязанность. Без него немыслимо ни воспитание, ни выполнение той или иной работы, ни взаимоотношения с людьми. В христианстве это выражено абсолютно недвусмысленно. “Будьте совершенны, как совершенен Отец ваш Небесный”, — говорит Христос.
Теперь “по второму вопросу” — насчет того, что в общении с ребенком нет и не может быть запрещенных эмоций. Далее, правда, следует оговорка: “...но при одном условии: он не должен сомневаться в безусловности вашей любви”. То есть читателям фактически разрешают проявлять в общении с детьми массу отрицательных эмоций, дурных чувств: раздражение, злобу, гнев, ненависть, ярость. Что же это получается? Чувство вины испытывать очень плохо, а те пороки, в которых люди каются на исповеди, признаны нормой отношений с ребенком? Почему он при этом не должен сомневаться в безусловности родительской любви, нам не поясняют. Вероятно, по логике “бьет, значит, любит”. Но это дело десятое. Это типичная лапша, которую вешают на уши доверчивым читателям. А вот призыв не смирять, не укрощать страсти, а выплескивать их на окружающих, причем на слабых и беззащитных, коими являются дети, это один из краеугольных камней предлагаемой педагогики.
И не стоит обманываться приведенными в конце главки слащавыми советами петь ребенку колыбельные и гладить по волосам. Яд опасен не тогда, когда он хранится в бутылке с соответствующей надписью, а тогда, когда его подмешивают во вкусную и здоровую пищу.
Вторая глава — “Самое верное средство от детского пьянства” — ошарашивает уже своим началом. “Взрослым вообще-то нечем поделиться со своим ребенком, и они не должны особенно настаивать на том, чтобы дети брали с них пример, потому что такового они как раз и не подают”. Как любили шутить провинциальные конферансье: “Вот так номер! Я чуть не помер!” Стало быть, родители теперь НЕ ДОЛЖНЫ настаивать на том, чтобы дети брали с них пример! Одной корявой (судя по всему, неумело переведенной) фразой сокрушается основа основ воспитания. Во все времена все народы, независимо от верований, культур и национальной принадлежности, учили детей брать пример с родителей. Да иначе и быть не может! Отец и мать для ребенка — это первые люди, которых он видит, первообразы людей. Их интонации, выражение лиц, манера поведения и тому подобное прочно запечатлеваются в его душе и служат образцом. Это импринтинг, неизгладимое впечатление, неизбежный пример, образец, подражание которому происходит помимо воли ребенка. (Не потому ли возникает столько проблем с детьми-сиротами, которые воспитываются в детском доме?) Так что родители все равно будут для ребенка примером, никуда от этого не денешься. Но восприняв новую воспитательную установку и отказавшись от роли идеала, родители утрачивают рычаги влияния на ребенка, толкают его к неуправляемости, к патологическим страхам. Ибо если взрослый не авторитет, он и не защита!