Все эти восемь Великих Лож образуют собою “ Союз Великих Лож ” (Grosslogenbund). Ежегодно в Троицын день в одном из вышепоименованных пяти городов, т. е. Берлине, Дрездене, Гамбурге, Байрейете и Франкфурте-на-Майне, происходит общее собрание представителей этих лож (Grosslogentag) и общее управление Союзом переходит поочередно к одной из этих Великих Лож.
По своему характеру эти Великие Ложи разделяются на конфессиональные, или христианские, и гуманистские. Различие состоит в том, что конфессиональные ложи долгое время упорно отказывались посвящать в масоны лиц нехристианских вероисповеданий, в особенности жидов, весьма недавно их стали принимать, но с большими затруднениями, как бы в виде исключения. Гуманистские ложи посвящают всех без различия вероисповедания. Политическое направление гуманистских лож прогрессивное и состав их демократический, направление конфессиональных лож консервативное и состав аристократический. К числу конфессиональных лож принадлежат три Берлинские Великие Ложи, а к гуманистским — остальные пять31.
На основании всего изложенного, мне кажется, можно считать доказанным, что смешение и отождествление еврейства с масонством не имеет достаточно оснований. Теперь, если будут утверждать, что жиды в ложах чувствуют себя как рыба в воде, я против этого спорить не стану. Если будут доказывать, что жиды сочувствуют успехам борьбы масонов против христианской церкви и некоторых устоев современного общественного и государственного строя, я тоже прекословить не буду. Но причина тому вовсе не в том, чтобы жиды и масоны представляли собою одну сплоченную организацию, а просто в том, что проводимые в данном случае масонами идеи евреям выгодны. Нередко также обман зрения получается вследствие того, что интересы жидовства в некоторых отдельных случаях совпадают, вследствие чего деятельность их является параллельной.
Масоны могут иногда нуждаться в поддержке жидов, но жиды совсем не нуждаются в масонах, ибо жидовство представляет собою неизмеримо более сильную и сплоченную организацию, ибо их связывает между собою единство обряда . Верования свои еврейство свело к схеме: “Слушай, Израиль, Адонай твой Бог, Бог единый”. Вот и все, и больше ничего. Ни догматов, ни казуистических тонкостей — решительно ничего. Все это второстепенное, ненужное, необязательное. Вот потому-то Мошко из Шклова, очутившись в Португалии и повстречав Мозеса из Лиссабона, без слов понимают друг друга и в пятницу вечером зажигают свечи и садятся за шабасный стол, причем и обстановка та же самая, и блюда подаются те же, что в Шклове, что в Лиссабоне.
Покончив с этим вопросом, я перехожу собственно к делу.
Союз с Россией никогда не пользовался популярностью во французских ложах. Во-первых, потому, что, с масонской точки зрения, всякая страна, препятствующая свободному существованию лож, есть страна варварская, а во-вторых, они опасались, что Россия будет если не прямо, то косвенно влиять на ход внутренней политики Франции и что под этим влиянием власть ускользнет из рук радикалов и радикалов-социалистов и перейдет к более умеренным партиям. В особенности же они боялись, что французский шовинизм, сильно ослабленный делом Дрейфуса, вновь поднимет голову, ближайшим последствием чего будет усиление милитаризма. Вообще союз республиканской и свободомыслящей Франции с самодержавной и православной Россией представлялся масонам чем-то чудовищным и противоестественным, чему немало способствовало совершеннейшее их невежество во всем, что касалось России.
Тем не менее до поры до времени они затаили свои чувства и на своих конвентах избегали открыто выступать против России, ибо им втолковали, что она представляет собою грозную военную силу и надежный оплот против завоевательных стремлений Германии.
Неудачная война с Японией произвела на французов вообще, а на ложи в особенности, удручающее впечатление. Во всех ложах стали по этому поводу писаться рефераты, в коих все упорнее проводилась мысль, что союз с Россией для Франции ничего, кроме позора, не принес и ничего иного в будущем принести не может, а потому для Франции остается единственный благоразумный выход из положения: проститься навсегда с идеей реванша, примириться с потерей Эльзаса и Лотарингии, признать действительность Франкфуртского договора32, совершенно изменить курс французской внешней политики и искать политического и экономического сближения с Германией. Инициатива в данном случае должна принадлежать ложам, и начало сближений должно быть положено примирением между французским и немецким масонством.